Бойся своих желаний. Зеберг
виднелись закрытые страницы, кружились мелкие, ели различимые искорки. Незнакомец, развалившись в кресле, держал её перед собой в одной руке, второй совершал непонятные движения пальцами. При этом она раскрылась и страницы, издавая тихий похожий на журчание шум, закрутились, перелистываясь одна за другой. Всё их движение было озарено непонятным сиянием, которое истекалошло откуда-то изнутри. Листки были настолько тонки и двигались так мягко и эластично, как будто были сделаны не из бумаги, а из тончайшего шелка.
– А вот, пожалуйста! Артём Германович … так… родился…, угу, угу… дааа… угу… ну понятно… Что я могу Вам сказать! – Он вопросительно с ехидством взглянул на парня. – А это, это книга «Судеб», здесь можно найти судьбы всех живых, когда-либо живших или еще только собирающихся жить живых существ во всей вселенной, попрошу не путать с Книгой «Божьих Судеб» – он смущенно скривил рот и напряженно прислушался, затем щелкнул пальцами, и книга растворилась воздухе.
Пауза… Взгляд его ярко зеленых глаз, светящихся жутким огоньком, просто пронизывал насквозь, добираясь до самых потайных уголков души, выжигал и раздавливал.
– Ты не достоин ни малейшего внимания! – голос был жесткий и острый, он впервые обратился на «Ты» – неудачник, трус, запуганный «друзьями», призираемый любимой девушкой. Твоя жизнь – это сплошное унижение. Существование, не имеющее никакого смысла. Всему сущему, даже самой ничтожной твари, даруется жизнь для того, чтобы найти и исполнить своё предназначение. Тебя же ничто не интересует! Будучи молодым и полным сил, ты подобно трухлявому бревну плывешь по течению, в самой смердящей его части. И так, что и кто тебя окружают сейчас: спивающийся отец, который выезжает таксовать, только для того, чтобы потом опять всё пропить до копейки, бывший герой, который живёт прошлым, наплевав на настоящее, будущие и всех, кто его окружает. И что, ты сделал? Ты его сын, тот, которому он дал жизнь и воспитал! Ты целыми днями избегаешь общения с ним и обливаешь грязью среди людей которых считаешь друзьями, но они тебя таковым не считают, и все призирают тебя; твоя мать, зарабатывала крохи, уборкой подъездов, с трудом умудряясь собрать денег на еду, так же очень любила приложиться к напитку забвенья, и как результат её больше нет. Ты и твой отец своим безразличием направили её на два метра в низ, кто-нибудь из вас, хоть раз, интересовался каково ей быть тем, в кого вы её превратили, вы, хотя бы раз пытались понять, что она – женщина, что она чувствует, кто-нибудь проявлял к ней хотя бы толику заботы и доброты? Вы просто использовали её! Она пахала на вас всю жизнь, кормила, обстирывала, а в благодарность – пластмассовый веник, вы оба её и угробили; для твоих «друзей» (он сказал это с ехидством и обозначил пальцами в воздухе кавычки) ты предмет издевательств и мальчик на побегушках, повторюсь, но они тебя другом не считают, они презирают тебя, используют и ты готов залезть в самую грязь, потому что переполнен страхом; девушки у тебя вообще просто нет, она у тебя вроде как есть, а вот тебя для неё, вообще, нет, но