Миссионер поневоле. Андрей Алексеевич Ворфоломеев
ним свой дипломатический паспорт и иные сопроводительные бумаги.
– А, дипломат. Да ещё и русский! Что ж, проходите. Всё в порядке, – поднеся два пальца к фуражке, козырнул офицер и тут же перевел взгляд на Пауля. – А это ещё кто? Документы!
– Это со мной, – тотчас вмешался Витковский. – Мой слуга. Ну, бой, носильщик. Не знаю, как это звучит, по-голландски.
– Не положено, – покачал головой офицер.
– Да я сам понимаю, что нельзя. Но вы тоже войдите в мое положение, господин офицер! Как же я сам такую уйму дипломатической почты потащу? А бросить её никак нельзя. Международный скандал может приключиться! Да и, согласитесь, прошу я совсем немного. Только дополнительного места для одного человека. У него и бумаги все в порядке. Быстро, покажи свой паспорт!
– Вот, – дрожащей от волнения рукой, Пауль протянул свои документы.
– Ладно, – бегло пробежав бумаги взглядом, махнул голландец. – Проходите…
Он сидел здесь с самого утра и до смерти устал от союзников с их вечными претензиями. То привезут пятерых лежачих американских раненых, то австралийских солдат, то английских моряков с потопленных торговых судов. И всех надо как можно скорее погрузить и вывезти, оставив на берегу своих умоляющих о спасении соотечественников! И это в то самое время, когда остатки армии, вместе с частями морской пехоты бьются на подступах к Чилачапу в надежде хоть на немного задержать японское продвижение! И дать, тем самым, другим возможность эвакуироваться…
глава 5.
«Янссенс» вышел из гавани Чилачапа поздним вечером 3 марта, сразу после наступления темноты. Маленький теплоход, водоизмещением около трехсот тонн, был серьезно перегружен. Всего, на его борту, помимо членов экипажа, находилось свыше шестисот беженцев. Всматриваясь в загадочно темневшую перед глазами гладь ночного моря, они готовились к самому худшему. Однако первые серьезные неприятности судну принесли не японцы, а погода. Индийский океан встретил «Янссенс» сильнейшей грозой. Зловеще завывал ветер, по палубе и надстройкам хлестали потоки ливня. Теплоход тяжело переваливался с борта на борт и с носа на корму. Лишь к утру, непогода утихла.
Тогда же произошла и первая размолвка между капитаном «Янссенса» – лейтенантом тер зее 1 Прассом и его пассажирами. Согласно инструкции, составленной голландским Адмиралтейством, он вёл судно не на юг, а на восток – вдоль побережья Явы. И лишь по прошествии восьмисот миль намеревался переложить курс на Австралию. Мол, таким образом, снижалась вероятность встречи с вражескими подводными лодками. Но пассажиры, среди которых было много военных офицеров, считали, что поступать подобным образом, при безраздельном господстве японской авиации – сущее безумие. В самом деле. Уворачиваясь от гипотетической торпеды, вполне можно было угодить под самую натуральную авиабомбу. И не одну. Последующие события только подтвердили их правоту.
Примерно в 10.30 по палубе и крышам верхних кают неожиданно загрохотали пули. Налетевшие со стороны солнца три истребителя противника, многократно заходя на цель, поливали теплоход