Школяр. Дмитрий Таланов
матери, – произнёс он тихо и ехидно. – Иначе тебе станет сложно жить, когда вокруг тебя начнут водить хороводы.
Иногда он говорил так, что Филь необычайно сильно чувствовал их разницу в возрасте. Это было как с Эшей, но если её в такие моменты он не понимал, то Яна понял, и ему почему-то стало стыдно.
– Лучше сделай как я, – продолжил Ян с той же усмешкой. – Сразу по прибытии в Алексу мои сестры распустили слух, что я помолвлен с колыбели, и тем заранее избавили меня от навязчивого общества.
Красный, не хуже Ляпсуса, Филь вскочил со скамьи:
– Идём, конечно, идём! Скорей, Ян, скорей!
Он вынесся на улицу, подальше от любопытных глаз, и только там снова ощутил себя самим собой.
У профессора Иллуги не было лаборатории, но имелся небольшой кабинет при лекционной комнате. Ранее в ней располагалась дежурная охрана, а в кабинете сидел Главный Смотритель. Филь ещё не бывал здесь и с любопытством огляделся.
Кабинет в лучах утреннего солнца сверкал чистотой. Пол, деревянные стены и даже потолок были отскоблены и отдраены до такой степени, что казалось, только что вышли из-под рубанка столяра. Пол был покрыт лаком, как и стеллаж за письменным столом, полный книг и рулонов пергамента. На одной из полок стеллажа приютилась та самая, чисто отмытая, рында.
За порогом у стены стояла тренога, сваренная из железных стержней, с висящими на ней двумя одинаковыми плащами. Под ней стояли начищенные сапоги. Их хозяин в домашних тапочках сидел за столом.
– Располагайтесь, мои дорогие, – сказал он, делая ударение на последнем слове, и указал друзьям на два табурета у стены. Затем уткнулся в измятый лист перед собой. – Боюсь, у меня для вас не самые приятные новости.
Поёрзав на табурете, Филь решил рубить с плеча:
– Сколько там?
– Тридцать два аспра, – поднимая на него печальные глаза, ответил ректор. – Тридцать два аспра, дружок.
Филь в обалдении впечатался затылком в стену и чуть не упал.
– Они хотят новый каменный свинарник? – воскликнул он с отчаянием. – За эти деньги я сам починю им крышу, ещё и заработаю триста процентов!
Не в силах стерпеть наглый грабеж, он, возмущённый, поворотился к Яну:
– Скажи что-нибудь, это же не лезет ни в какие ворота! Давай поторгуемся!
Удивлённый не меньше Филя, Ян спросил:
– Больше трёх империалов, как это может быть, профессор? Это очень дорого. У нас содержание Меноны обходится в эти деньги в месяц.
– Или содержание Алексы за неделю, – кивнул ему ректор. – Но торговаться мы не станем, это окончательная сумма. В неё вошёл моральный ущерб жителям, на который я был вынужден согласиться. Долг будет оплачен из фондов Алексы, которые, боюсь вас огорчить, вы должны возместить немедленно… э-э… скажем, в течение двух недель, чтобы нам было что есть и чем топить в конце декабря. И я прошу прощения, но вы также должны будете подробно описать свой вчерашний анабасис.
Он положил перед ними на стол листы бумаги и двинул вперёд чернильницу с двумя очинёнными перьями:
– Приступайте!