Намаскар: здравствуй и прощай (заметки путевые о приключениях и мыслях, в Индии случившихся). Евгений Рудашевский
к снам диковинным уводящий ритм.
Всё здесь укреплено массивными скобами, болтами, укрыто железной сеткой. Полки держались на цепях – к ним при желании можно было привязать рюкзаки.
Уснул я быстро. Правду говорят, что голод в еде не привередлив, а сон подушек не выбирает.
18.07. Бенарес
(«Гат» или «гхат» – спуск к священной реке, ступеньками, божествами, храмами украшенный. «Ашрам» – обитель мудрецов, отшельников, в которой поучения они дают последователям своим.)
Сегодня я решил писать на том же месте – на крыше гостевого дома; теперь – при завтраке. Передо мной омлет с овощами, овсянка с мёдом и бананом, масала-чай, манговое ласси и мухи (в таком обилии, что для безопасности тарелок нужно непрестанно махать рукой; машет Оля, я делаю записи).
Снизу, от жилого дома (того самого, при котором коза живёт) дети просят сладостей. У нас нет ни конфет, ни шоколадок. Мы крикнули об этом, но дети всё равно просят.
На соседней крыше мужчина гоняет обезьян – палкой, криком. Полчаса назад мы набросали туда ломтей хлеба; нам – потеха, ему – заботы. Смотрим на обезьян и мужчину; из окон других домов индийцы смотрят на меня, на Олю. Каждому – своё любопытство.
У нас хорошая комната с ящерицами по стенам. Каждый час прекращается электричество на 10–15 минут; вода в кране сама решает, быть ей холодной или тёплой. Духота здесь хорошо перебалтывается потолочным вентилятором (серые длинные лопасти); от окон вытягивается мимолётный сквозняк. До Ганги – 2 минуты пешком. Обустройство такое на один день стоит 300 рублей.
Бенарес славен долгой набережной, вылепленной ашрамами, храмами, гатами и крематориями. Подтверждения славности такой нашли мы в первый же вечер.
Закат вчерашний мы увидели из лодки, нанятой для прогулки. Грязные, рваные, обозначенные письменами, украшенные божествами и святыми, помеченные свастикой[13], со множеством балкончиков, выступов, провалов, с деревьями зелёными на крыше, с Шивой синим у входа – здания на побережье выглядели мрачно, и было в них что-то дикое из-за краски бордовой (от солнца гаснущего расплескавшейся). В таком городе должен царствовать Хануман или по меньшей мере бродить здесь надлежит асурам[14].
На широких серых ступенях набережной стояли люди – молча, бездвижно, будто сумерничали[15] или колдовали свои особые заклятья. Лестницами здесь укрыт весь берег – они уходят вглубь верхних улиц, бывают затоплены до порога первых домов. Противоположный берег Ганги (близкий, в дести минутах гребли отстоящий) виден был пустынным – не обозначенным ни деревом, ни каким-либо строением.
В прогулке лодочной достигли мы вечерней пуджи[16], и больше часа отдали наблюдению за ней. Большого интереса не получилось. Зрелище любопытное (в таких деталях мы видели его впервые), но неприятное из-за шумности. Резкие, частые удары в колокольцы, монотонные призывы пуджария[17] и вторящие ему сотни людей.
Свастика (санскр.) – крест с загнутыми под прямым углом (реже дугой) концами. Возможно, древний символ плодородия, солнца, скрещённых молний, молота Тора и т. п.
Асуры – в индуистской мифологии могучие соперники и враги богов, низвергнутые с неба и превратившиеся в демонов.
Точнее, наблюдали сандхью. «Сандхья» – чудное слово индийское, объяснённое Р. К. Нарайаном как «зыбкий час между заходом солнца и сумерками, между концом ночи и рассветом, время приглушённых голосов, неясных мыслей, тающих или возникающих силуэтов».
Пуджа – в индуистской религиозной практике образы почитания богов – подношение цветов, воды из Ганга, воскурение благовоний.
Пуджари – священнослужитель в индуизме, совершающий пуджу для мурти в храмах. Мурти – статуя или изображение определённой формы Бога, девы или святого.