Израильская литература в калейдоскопе (сборник). Шмуэль-Йосеф Агнон
Можно предположить, что, когда Сократ возвращался домой, эта женщина устраивала ему скандал, почему он не разговаривает с ней и со своими детьми? Почему он не учит их читать? Почему он предпочитает диалог с чужими беседе со своими домочадцами? В то время, когда весь мир восхищался Сократом, который готов был выпить стакан яда, у Ксантиппы была веская причина выходить из себя от непреодолимого гнева – что это: просто так, человек идет и превращает свою жену во вдову и своих детей – в сирот? Как, он покидает этот мир, не посвятив семье ни единой мысли? Если бы жена и дети были хоть немного важнее для него, быть может, он все-таки воспользовался бы возможностью спасти свою жизнь?
Почему мы снова вспоминаем о Ксантиппе? Мы и сегодня сталкиваемся с ней снова и снова как с «женой художника», «женой мыслителя», друзья которого в достаточной мере ненавидят ее и видят в ней препятствие для его духовного прогресса. Она досаждает его поклонницам. Ее главный грех в том, что она существует! Она не в состоянии понять, почему он должен множество раз влюбляться (в других), находиться массу времени вне дома или отсутствовать «по делам».
В большинстве случаев – она женщина, которая с горечью вынуждена решать одна все проблемы по содержанию семьи, ведению домашнего хозяйства и денежному вопросу. Общество ждет от нее, чтобы она принесла себя в жертву. Поэтому неудивительно, что она превращается в горькое создание.
Судьба Ксантиппы ожидает многих женщин, бывших когда-то очаровательными цветками и вышедших замуж с закрытыми глазами за мыслителей и гениев. Эти женщины достойны немного большего понимания и теплого отношения.
Орли Кастель-Блюм
(От переводчика:
В ее рассказах реальность переплетается с фантазией, вдруг происходит абсурдный поворот в реальном событии. Как будто это происходит во сне. Часто финал рассказа не ясен, и читатель волен поразмыслить над концом самостоятельно. И еще мне кажется, что большинство ее рассказов об одиночестве среди людей.)
Сценарист и действительность
(Из сборника «Новый рассказ»)
Некий довольно известный в своем кругу сценарист, который обычно писал сценарии получасовых фильмов, задумал написать классический сценарий, широкое эпическое полотно. Он полагал, что это будет фильм часа на три, да еще и на иврите, что примерно соответствует шести часам на английском языке или долгим девяти часам на одном из диалектов какой-нибудь деревни в далекой Финляндии.
Он чувствовал в себе потенциал для создания такого полотна, чувствовал, что это должно быть нечто из прошлых лет, как подобает эпосу. Можно и желательно вернуться хотя бы лет на восемьдесят назад, ведь смотреть эпос на современный сюжет – скучно, а сценарист не хотел скуки, он жаждал дышать полной грудью и дать возможность так же дышать и другим.
Будучи израильтянином, обладателем израильского удостоверения личности, законного и со всеми указанными в нем точными сведениями, сценарист обратился к событиям из жизни своего народа, еврейского народа, разумеется. Блеснувшая практическая идея привела его к началу текущего столетия[2], к первым дням сионистского заселения Палестины. Он
Рассказ написан в конце ХХ века