Корабль отплывает в полночь. Фриц Ройтер Лейбер
Но увидеть их порой бывает нелегко. Это более тонкое и хрупкое удовольствие, чем танцы, наблюдайте за ними с осторожностью. Откиньтесь на спинки кресел. Потягивайте вино или ешьте фрукты, аккуратно раздавливая сочную мякоть между нёбом и языком. И смотрите дымовые картины.
Карл выполнил часть рекомендаций, включая и последнюю. Он гадал, появятся ли за дымом новые призрачные танцоры, или сам дым будет изменять цвет, в зависимости от того, что бросят в огонь. Но мысли его разбрелись, и вскоре Карл уже думал об альфе Центавра-Дуо – планете, на которой родился. Внезапно ему стало ужасно одиноко, и от осознания угнетающе огромных размеров Галактики он ощутил острый приступ тоски по дому.
Внезапно он отвлекся от мечтаний: едва пригубленный им бокал вдруг пополз влево. Карл обернулся и увидел Свейна, ухватившегося за его бокал, как ребенок цепляется за взятую без спроса игрушку, и смотревшего на дым хмуро-враждебно. Затем, словно почувствовав на себе внимание Карла, Свейн так же хмуро уставился на него и хлопнул бластером по своему бедру. Карл Фридрих пожал плечами и попытался снова сосредоточиться на «картинах». Но это было скучно, и его мысли снова унеслись прочь, на этот раз к планете Ригель-Трес. Он представил себе, как летит на вертолете в дурманящем, перенасыщенном аргоном воздухе, который делает голоса необычайно глубокими, мимо зеленых вулканических пиков хребта Заглохшей Струи к столичному Нью-Ориону, дымчато-белые крыши которого блестят под ярким палевым солнцем.
А потом Карл Фридрих очнулся, и дрожь пробежала по его спине. Он вдруг осознал, что никогда не был на Ригель-Трес. Разумеется, Карл читал о нем, видел фильмы, но разве после всего этого он мог ощутить, как богатый аргоном воздух вливается в легкие, понять, какой оттенок имеют крыши Нью-Ориона, увиденные не в объектив кинокамеры, а сквозь темный пластик ригелианского шлема? Он бросил быстрый взгляд на Силанти. Тот, словно подготовившись заранее, тут же посмотрел на Карла. Казалось, губы этого худого седоволосого мужчины искривились в призрачной лукавой усмешке. Карл торопливо перевел взгляд на сидевших за столом товарищей, чтобы проверить, не чувствуют ли и они что-нибудь странное… и ощутил новую тревогу.
Бальдини сидел на своем месте, пил вино и тихо, но призвав на помощь выразительные усмешки и гримасы, беседовал с тремя девушками-танцовщицами. Вероятно, отчаянно привирая о своих подвигах.
А вот Грега с Геи нигде не было видно.
На этот раз Фирамтот остановил Карла еще до того, как тот поднялся. Голос старого вождя был почти суровым:
– Смотри дымовые картины.
Карл подчинился, хотя и с большой неохотой, – теперь в этой серой колеблющейся завесе было что-то пугающее. Но постепенно его беспокойство из-за Грега и девушки растворилось в более призрачных образах.
Мысли Карла снова умчались за десятки световых лет от этого места, но мысленные образы стали куда более четкими, чем обычно. Казалось, они все чаще и чаще переносились на дымовую