Переводы Н. М. Карамзина как культурный универсум. О. Б. Кафанова
перечисление Стерна: «с мужчиной, женщиной или ребенком». Карамзин сознательно опустил упоминание о великом французском сатирике Рабле, прославившемся своим грубоватым смехом, как и замечание автора о намерении и впредь писать «вздор» («nonsense»):
«Мария томно посмотрела на меня, потом на свою козу, потом опять на меня и опять на свою козу.
Какое же сходство находишь ты, Мария, между нами? Сказал я тихим голосом.
Здесь прошу добродушного читателя поверить мне, что вопрос сей сделал я от смиренного уверения в сходстве человека с бессловесным животным, и что я не хотел бы употребить непристойной шутки в почтенном присутствии бедности, естьли бы через нее мог прослыть и первым остряком в свете. Однако ж собственное мое сердце билось, и одна мысль о сем была для меня так мучительна, что я клялся посвятить себя мудрости, до самой смерти не говорить ничего, кроме важного, и никогда, никогда уже не шутить с ближним своим, как бы еще не долог был день моей жизни.
Прости, Мария, прости, несчастная Мария!
<…> она <…> взяла свою свирель, и рассказала мне на ней такую печальную повесть, что я вскочил, и неровными и беспорядочными шагами тихо пошел к своей коляске» (II, 55–56).
Все эти не очень существенные отступления придали отрывку иное звучание: рассказчик «раблезианского» типа превратился в «чувствительного» автора, а повествование приобрело единую меланхолическую тональность. Вместе с тем устранение всего одной фразы в конце несколько менял финал, потому что акцентировал внимание не на путешественнике, который устраивался в прекрасной гостинице, а на Марии, играющей на свирели. Тем самым как бы «перекидывался мостик» ко второму фрагменту, в котором она через музыкальные ассоциации как бы рассказывала историю своей несчастной любви.
Второй текст представлял более точное воспроизведение нескольких глав из «Сентиментального путешествия»: «Мария. Мулен – Бурбонне» («Maria. Moulins – The Bourbonnois»). Два фрагмента, переведенные Карамзиным, превратились в одну сентиментальную повесть. Сам он, по-видимому, был доволен результатом, потому что позднее, в 1816 г. включил «Марию» в сборник «Разные повести».
Отступления от оригинала, допущенные Карамзиным, не имели ничего общего с произволом, например, французского переводчика Стерна, Жозефа Пьера Френэ (Frenais, ? – 1788). В предисловии к переводу «Тристрама Шенди», выпущенному им в 1776 г. (и затем многократно переиздававшемуся), Френэ, в духе классицистических переводческих принципов заявил: «Шутки г-на Стерна я не всегда находил хорошими. Я их оставил там, где нашел, и заменил другими. Я считаю, что можно позволить себе подобную вольность в переводе произведения чисто развлекательного»132. Считая произведения Стерна «развлекательными», он и при переводе «Сентиментального путешествия» следовал свободной манере в обращении с оригиналом (1769). Например, он переименовал Марию в Жюльетту, Элизу в Лизетту; действие из Мулена перенес в Амбуаз; Бурбонне превратил в Турен, Лион – в Анже, соответственно изменив названия глав: «Juliette». «Les adieux». «La Tourraine». А с целью прославления добродетели он даже вставил придуманный им эпизод приезда некой госпожи, славной своими благодеяниями133.
В отличие от него, Карамзин своими отступлениями намеренно выдвинул один аспект поэтики
Œuvres de L. Sterne traduites de l’anglais par MM. Frenais et de L. B. T. I. Genève, 1788. P. v–vj. (Avertissement). Перевод здесь и ниже мой. –
Voyage sentimental en France, par M. Sterne, sous le nom d’Yorick. Traduit de l’anglois par M. Franais. Pt. 2. Londres, 1789. P. 81–96.