Artifex Petersburgensis. Ремесло Санкт-Петербурга XVIII – начала XX века. Андрей Келлер
target="_blank" rel="nofollow" href="#n397" type="note">397. Ведь семантика слов «художества и науки» того времени близка к ремеслу. В «Высочайшей резолюции на мемориал иноземца Фика» от 11 июня 1718 г. постановлено «сделать Академию», чтобы, среди прочего, «из детей искусных купеческих людей художников, ремесленников […] получить могли»398. В некоторых случаях понятие «наука» может рассматриваться даже как синоним понятий «ремесло» и «художество». В 1717 г. из России в Амстердам отправляются 34 человека «для устройства "в разные науки" в Голландии, Англии и Франции»399. На самом деле, большинство из них специализировалось, к примеру, не в математике, физике или нравоучительной философии – классических точных, естественных или гуманитарных науках, а в ремеслах из области декоративного искусства и кораблестроения. Поэтому нельзя согласиться с Ю. Х. Копелевич, склонной видеть в Академии наук изначально узкоспециальное научное (академическое – академики) и образовательное (гимназия и университет – профессора) учреждение в современном понимании значения слова «наука»400. Д. Вуттон делает в данном контексте ценное указание на то, что «термин "наука" в современном значении ("интеллектуальная и практическая деятельность, охватывающая те области исследований, которые связаны с явлениями физической Вселенной и их законами") впервые встречается в 1779 г.», что подтверждает наш тезис о типичной близости в языковых практиках того времени понятий «ремесла» и «науки»401.
Учитывая активную роль Лейбница в продвижении идеи учреждения Академии наук в России, логично предположить, что немецкая формулировка Академии в Берлине: Königlich Preußische Sozietät der Wissenschaften (Королевское Прусское научное общество), совместно с пониманием того, какие практики она подразумевала, благополучно перешла в русский язык, принеся с собой уникальный формат этой Академии, впервые целенаправленно объединившей естественные и гуманитарные науки под одной крышей. Не менее важным фактором влияния являлись интенсивные связи с французской Академией наук (Académie des sciences и Académie française) в Париже. Поэтому есть все основания говорить об удачном синтезе в русском варианте двух названий: французской академии наук и немецких наук.
О практической связи Академии наук с ремесленными «науками и искусствами» говорит Ю. Х. Копелевич, указывая на важность идеи практической «пользы» в концепции Академии. Кроме «обязанности академиков заботиться "о совершенстве художеств и наук" и обучать юношество», к их практическим функциям относилась также забота о пользе для «вольных художеств и мануфактур» в целях внедрения «удобных машин» и «исправления инструментов»402. Для этого при Академии устраивались ремесленные мастерские и имелись механики, обязанные вместе с членами Академии производить экспертизу технических изобретений и принимать экзамены на звание мастера, причем ученые обязывались, кроме своих специальных научных интересов, производить научные исследования по практическому применению своих изобретений
ПСЗ–1. T. 5. № 3208:
Пронина И. А. Декоративное искусство… С. 14–15; Процессы инновационной диффузии и заимствований был характерен, кроме России, и для других европейских стран. См.: Davids K. The transfer of technology between Britain and Netherlands, 1700–1850, in J. R. Bruijn and W. F. J. Mörzer Bruyns eds. Anglo–Dutch Mercantile Marine Relations 1700–1850, Amsterdam/Leiden, 1991. Pp. 7–24.
Копелевич Ю. Х. Основание Петербургской академии наук. Л., 1977. С. 56.
Вуттон Д. Изобретение науки… С. 29.
ПСЗ–1. T. 7. № 4443: