Битва русских с кабардинцами, или Прекрасная магометанка, умирающая на гробе своего мужа. Николай Ильич Зряхов
дня он приедет нас посетить. Смотри оправдай его надежды и свое искусство.
Бразин:
– Прекрасная княжна, будьте надежны; я ручаюсь за свое искусство, если только не приобщится к ранам другая болезнь.
Селима:
– Надобно стараться не допустить оную; а притом я замечаю, что этот русский воин самого крепкого сложения: может быть, сие воспрепятствует приобщиться другой болезни.
Невольнице:
– Пойдем, Фатима! Я рано завтра приду навестить вас и сейчас пришлю вам кушанья, питья и постели. Огонь не тушите: пускай горит всю ночь у вас, вы по переменкам сидите подле раненого.
Покрывает его прекрасным шелковым одеялом, ее руками вышитым, и поспешно уходит.
Бразин (по уходе их):
– Любезный Малек! Вот как пекутся наши повелители о христианах, а подданные, правоверные мусульмане, умирают без всякой помощи! Удивительно!
Малек:
– Тут ничего нет удивительного, Бразин. Князь наш, любивший отличать мужество и подвиги героев, полюбил этого русского и повелел спасти жизнь ему. Мы не знаем, какие его намерения. Да и почему же быть не так? Разве христианин не такой же человек, как и мы? Наших более попадается к ним в плен, а их весьма хорошо русские содержат, не так, как у нас: мучают работой, побоями и заставляют переменить свою веру. У них этого не делается, разве сам магометанин того захочет.
Бразин:
– Да, я бишь и забыл, что ты любимец русских и княжны, которую ты спас из челюстей хищного зверя. За эту услугу можно бы тебя наградить не тем.
Малек:
– Я исполнил долг мой и довольно этим награжден; притом же я всегда пользуюсь князя и княжны особенными милостями, а это я более всего на свете уважаю.
Бразин (сжав губы, про себя):
– Подлый раб, и тот дает мне уроки! (Осматривает больного.) Малек! Уже полночь: я немного засну, а ты посиди; коли больной проснется, разбуди меня. Почаще поглядывай на него.
Малек:
– Спи, Аллах да будет над тобою. Я, пожалуй, и всю ночь просижу один.
Бразин:
– Тем лучше. А я, право, люблю поспать.
Малек:
– По обыкновению вашей братии, когда больной требует вашей помощи при последних минутах своей жизни, вы зеваете или спите так спокойно, как преступник пред днем своей казни[5].
Бразин (засыпая):
– Мели что хочешь, а я буду спать.
На другой день, лишь только утренняя заря разостлала свой розовый ковер на восточном небе для встречи сияющего солнца, Селима уже была при входе в кибитку больного, устремившего туда свои алчущие взоры, без сомнения, ждущие сей прекрасной княжны.
Селима с величественною осанкою входит в кибитку, в черной одежде, подпоясанной золотым с каменьями поясом, обнимавшим ее стройную, гибкую и тонкую талию. Грудь ее закрывала сетка из червонцев, шею украшало бриллиантовое ожерелье, а голову – зеленая бархатная шапочка, унизанная крупными перлами с бриллиантовой же пряжечкой, коею было приколото с левой стороны белое страусовое
Многими замечено, что в ночь предыдущего утра, когда преступник приговорен к смерти, он спит так же спокойно, как человек, ничего не опасающийся. Я полагаю, что умершие уже его чувства для сей жизни служат тому причиною. (Прим. авт.)