Шара. София Осман
мою неконтролируемую болезную одержимость.
Ну что ж, я принял это и зарекся! Обещаю, Александра, впредь надежнее руководить собой и не принуждать Вас справляться с моим необузданным нравом.
Но, перед тем как внедрить между нами очередное нововведение, я расскажу, что этому предшествовало.
Когда я уловил справедливое замечание, немедленно кинулся во двор. Там уже вовсю действовал Васька, я же был непримирим и решителен.
Я спугнул слугу и сам взялся за колун. Я был так успешен и энергичен, что ничем не занятый Васька растерянно сел на скамейку, скрутил сигаретку и назидательно изрек одно из своих самых ярких словарных непотребств, призывая меня быть половчей.
Я помню, как посмеялся его простоте, однако быстро уловил в суждении скептицизм и повелительно вскрикнул: «Что за площадная брань, Василий? Неси мне новых чурбаков, да поживее!»
Вы бы слышали меня в тот момент! Я был так тверд и авторитетен, так убедителен и важен. Я намеренно запомню эту интонацию и смогу ее применять, когда между нами установится доверительная теплота и мы будем с Вами исполнять любые фантазии друг друга.
Услышав властные нотки в моем голосе, Вы восхититесь, сделаетесь покорной и искренне исполните мною приказанное.
Василий натаскал деревяшек.
Он устанавливал – я колол.
Я долго орудовал инструментом. Я наслаждался. Время будто делало петлю за петлей, повторяясь целехонькими поленьями.
Даже Васька стал участником литературного сюжета, который сомкнулся в кольцо и не желал нас выпускать.
Всё остановилась в одно мгновенье. В очередном рывке я усмотрел пространственную темноту. Последнее, что помню, перед тем как меня сковала невыносимая боль в спине: я вонзил железо в деревяшку. Не знаю, видели ли Вы когда-нибудь технику раскалывания чурбаков. Поверьте, для успешной работы требуется недюжинная сила и ловкость, ведь расколоть деревянный обрубок можно, лишь порядочно замахнувшись увесистым топором. Так я и сделал, но, приземлив железяку на деревянную площадку, понял:… заело.
Пальцы разжали топорище, голова дернулась и велела глазам пересчитывать летающие кругом звезды.
Саша, когда весной я молил Вас стать моей Планидой, я не имел в виду небесные тела. Вы же поняли меня, как всегда по-своему: взамен того чтобы одарить меня собой и стать частью моей судьбы, Вы преподнесли мне таким хитрым способом… целое созвездие.
Во мне улавливалось состояние, типичное для кислородного голодания и нарушения водного баланса. Я пошатнулся. Окровавленными натруженными руками я стал хвататься то за спину, то за горло.
Ощутив хлипкую опору в плече Василия, я произнес: «Неси в покои да держи рот на замке в отношении маман».
Третьи сутки я лежу в постели и думаю только о Вас. Сегодня мои пальцы обрели возможность держать перо, и я немедленно решил Вам написать. Я очень слаб и болезнен. Мне приходится таиться, переносить боль беззвучно, ведь, выдай я правду, маман разволнуется и применит ко мне решительные методы лечения.
Графиня