Пустые Холмы. Марина Козинаки
Сергеевна сейчас бы тебе ответила, что он точно был Огненным, – рассмеялась Полина. – Она говорит, Огненные любят все масштабное и звучное.
– Хотелось бы, чтобы их названия соответствовали правде, – сказала Маргарита.
– Это только начало, – возразила Черная Курица. – Когда-нибудь Долина Гремящих ветров разрастется. Потусторонние забросят пролегающую дорогу, их поселки, что стоят по соседству, опустеют и исчезнут…
– И Звездинка разойдется и налепит еще штук тридцать теремов! – закончила Маргарита, потирая ладони. – И я даже не знаю, хорошо это или плохо. Далеко ли до бабушкиного дома?
– Нам туда. – Черная Курица указала почти на самый край обрыва, где, не сдаваясь под натиском ветра, ютилось четыре белых домика с голубыми ставнями в красных узорах.
Они заметили Мариетту Юрьевну издалека – та махала им с крыльца. Морской ветер остервенело трепал подол ее юбки, а плащ порывался сорваться с плеч и унестись к заливу.
Вблизи Полина различила на ставнях нарисованных морских коньков, на крылечке каким-то чудом держался пушистый голубой коврик, а прическа Маргаритиной бабушки после атаки ветра вовсе не напоминала растрепанное гнездо, чего нельзя было сказать о ее собственных волосах.
– Ну наконец-то! Как же я рада вас видеть! – Мариетта Юрьевна легким шагом спустилась и заключила Полину с Маргаритой в объятия. – О, Сварог, да вы, наверное, продрогли. Заходите скорее в дом! И вы, Екатерина, – она кивнула Черной Курице, – проходите и выпейте с нами чаю.
– Спасибо, но у меня нет времени. Я здесь по делам. Вернусь за девочками через пару часов, а до этого никуда их не отпускайте.
– Как знаете, дорогая. Двери моего дома всегда открыты. – Мариетта Юрьевна улыбнулась Черной Курице.
Подруги проскользнули в дом, готовые променять любезности на тепло. Маленькая прихожая плавно перетекала в гостиную, окна которой выходили на залив – и это было лучше любых картин, хотя и картин в комнате оказалось немало. Маргарита узнала любимое бабушкино кресло, которое когда-то стояло в ее квартире в Суздале. И чашки, и пузатый чайник с красными петушками, знакомые Маргарите с детства.
– У вас уютно! – воскликнула Полина, рассматривая вышитый плафон торшера и заглядывая в корзину с рукоделием.
– Спасибо! Потихоньку обживаюсь.
Маргарита, пробежав глазами по картинам, скрылась в следующей комнате, с интересом рассматривая и цвет стен, и полки с книгами. Полина же задержалась у сундука, придвинутого к стене и расписанного цветами.
– Его сделал еще Маргаритин дед, – пояснила Мариетта Юрьвена, заметив ее любопытство. – Ох, как рисовал! Расписывал все, что попадется под руку. И все сразу становилось такое веселое, яркое! Лучше, чем новое. А говорят еще, что потусторонние не способны к магии. Да разве это был не чудесный дар?
Полина улыбнулась. Она приблизилась к комоду с зеркалом. Улыбка сползла с лица, стоило Полине увидеть сбившиеся в колтун