Matador (сборник). Луис Ривера
они могли привести? Все равно арена оставалась невообразимо далекой для него. И каждый новый день, каждый новый взмах рубашки-мулеты не приближали к ней ни на волос. Всего лишь игра маленького мальчика. В такие же игры играли его сверстники. Кто-то был капитаном фрегата, кто-то – знаменитым полководцем… Чего стоили эти игры? Пройдет десяток-другой лет, и «капитан» будет выделывать шкуры и радоваться каждому удачному заказу, так ни разу и не увидев моря, а «полководец» будет подковывать лошадей и чинить телеги, и под началом у него будут два бестолковых подмастерья, а не закаленные в боях и походах гвардейские полки.
То же должно было произойти с Рафи. Его мечта должна была закончиться вместе с детством. К этому все шло. Только сейчас он понял это. Но встреча с Мигелем превратила увлекательную игру в нечто более серьезное. Теперь это была не пустая забава. И размахивание рубашкой на залитой солнцем поляне больше не казалось мальчику необычайно важным и нужным делом. Он даже усмехнулся в темноте, вспомнив свои тренировки, ведущие в никуда. Как он был наивен! Если бы он относился к своей мечте хоть чуточку серьезнее, то не жил бы в вымышленном мире, где кусты, окружающие поляну, становятся трибунами, полными зрителей, шелест крон – бурными аплодисментами, а оборванный худой мальчик – самым известным матадором Испании.
Он был вырезанным из бумаги матадором. Вот что имел в виду Мигель, когда говорил о том, как важно принять настоящее решение. Наверное, потому он и не взял его с собой. Он знал, видел, что это всего лишь мальчишеские игры. Рафи ударил кулаком в стену. Вот в чем дело. Если бы он это осознал раньше, сейчас был бы учеником матадора. Настоящим учеником. А не бумажным героем с деревянной шпагой.
И в тот миг, когда он с беспощадной ясностью понял, что игра отличается от жизни не столько серьезностью происходящего, сколько серьезностью намерения повлиять на это происходящее, детство мальчика по имени Рафи кончилось.
Глава 3
Никакого плана у Рафи так и не появилось. Он продолжал жить в доме у дяди, работал, уходил в рощу во время сиесты… Словом, жизнь его не сильно изменилась. Зато изменился он сам. Из замкнутого, живущего в своем мире мальчика он неожиданно для всех превратился в этакого мужичка. С мужицкими интересами и ухватками. Его по-прежнему не привлекали игры со сверстниками. Зато он теперь почти не отходил от взрослых мужчин, при каждом удобном случае засыпая их вопросами. Его интересовало все: цены на хлеб и вино, рассказы о самых крупных ярмарках и близлежащих городах и селах, способы выделки шкур и обработки железа. При малейшей возможности он убегал из дома, чтобы посмотреть на работу сапожника или плотника, винодела и каменщика. И не просто посмотреть, а научиться хотя бы азам этих ремесел. Не зная усталости, он выполнял тут и там самую черную работу – где за жалкие гроши, а где и просто за ценный совет и полезные знания. Пожертвовав полуденными тренировками, он, тайком от дяди, нанялся на мелкую работу в дом местного учителя. И тот