Русская Амазонка. Вячеслав Олегович Шоболов
рукой схватил за ворот рубашки, и рывком бросил на плот. Я тоже был напуган, а тут в глаза бросился ее голый зад, из-за этого вспылил.
– Что голышом поплескаться захотелось, за ночь не наплавалась, дура! Жить надоело?
– Я…Я… – она в голос разревелась, уткнувшись в комочек собственных трусиков. Во мне кипела ярость, за ее глупость, хотел еще наорать, но она была такая мокрая и жалкая, что показалась маленькой девочкой, совсем ребенком, так горько она плакала. Гнев прошел. Стал на колени. У нее началась настоящая истерика. Это надо было остановить. От души дал пару пощечин. Стало тихо. Она убрала руки от лица.
– Ты, что спятил?
– Нет, на, пей, – дал ей воды, – успокоилась?
– Угу, – Настя смиренно кивнула и сделала несколько маленьких глотков.
– Полегчало?
– Да, спасибо, – она трусиками утерла нос и удивленно на них уставилась, потом перевела взгляд на свои стройные ноги и расхохоталась.
– Ты, что? Крыша поехала?
– Почти.
– Объясни толком. То плачешь, то смеешься.
– Если тебе рассказать, ты точно посчитаешь меня дурой. Все гораздо проще, чем ты думаешь. – Я молчал, ожидая оправданий.
– Мне захотелось в туалет, я постеснялась и ничего лучше, чем сделать это в воде, не придумала. Результат на лицо: ты не только меня лицезреешь, но и концы чуть не отдала. Дура я и есть дура, – она вновь рассмеялась. Ситуация была более, чем комичная, и я не выдержал и тоже рассмеялся.
– Давай на будущее договоримся, что во всех сомнительных случаях мы будем советоваться, тогда избежим многих неприятностей. Идет?
– Идет.
– А теперь одевайся, русалка по имени Настя, – мои глаза лучились улыбкой.
– Сейчас это уже не имеет значения.
– В принципе, да. В мире все относительно. Ложись, спи, горе да беда.
– Лучше расскажи мне что-нибудь. С детства люблю слушать разные истории.
– А?! Радионяня начинает свой рассказ?
– Что ж так и будем все время спать?
– Силы надо беречь. Мы же не знаем, сколько нас будут искать.
– Вредный мужик. Не злись на меня, ладно? – она положила свою руку на мою и улыбнулась. На нее определенно нельзя было злиться. Девчонки есть девчонки. Поднял ее ладошку с музыкальными пальцами.
– Играешь?
– Во что?
– Не во что, а на чем?
– Да, на пианино и гитаре.
– Я тоже.
– Никогда бы не подумала, что при такой силище можно заниматься музыкой.
– Это хобби, так жить веселей.
– Ты, наверное, и стихи пишешь?
– Да, иногда.
– Почитай что-нибудь.
Я внимательнее посмотрел в ее глаза, что можно сейчас озвучить?
– Что?.. Может вот это:
Не знаю… Но каждому вставать и падать?
Не знаю… Но каждому смеяться и плакать?
Не знаю… Но каждому грозит гроза.
Но есть на свете твои глаза.
– Нет не то. Это в другой раз оно очень длинное, лучше …
Глаза!