Полное собрание сочинений. Том 3. Произведения 1852–1856 гг. Святочная ночь. Лев Толстой
Шöфингъ соединяла въ себѣ всѣ условія, чтобы внушить любовь, въ особенности такому молодому мальчику, какъ Сережѣ. Она была необыкновенно хороша и хороша какъ женщина и ребенокъ: прелестные плечи, стройный гибкій станъ, исполненные свободной граціи движенія и совершенно дѣтское личико, дышащее кротостью и веселіемъ. Кромѣ того, она имѣла прелесть женщины, стоящей въ главѣ высшаго свѣта; a ничто не придаетъ женщинѣ болѣе прелести, какъ репутація прелестной женщины. – Графиня Шöфингъ имѣла еще очарованіе, общее очень немногимъ, это очарованіе простоты – не простоты, противуположной афектаціи, но той милой наивной простоты, которая такъ рѣдко встрѣчается, что составляетъ самую привлекательную оригинальность въ свѣтской женщинѣ. Всякій вопросъ она дѣлала просто и также отвѣчала на всѣ вопросы; въ ея словахъ никогда не замѣтно было и тѣни скрытой мысли; она говорила все, что приходило въ ея хорошенькую умную головку, и все выходило чрезвычайно мило. Она была одна изъ тѣхъ рѣдкихъ женщинъ, которыхъ всѣ любятъ, даже тѣ, которые должны бы были завидовать.
И странно, что такая женщина отдала безъ сожалѣнія свою руку Графу Шöфингъ. Но вѣдь она не могла знать, что кромѣ тѣхъ сладкихъ любезностей, которые говорилъ ей ея женихъ, существуютъ другія рѣчи, что кромѣ достоинствъ – отлично танцовать, прекрасно служить и быть любимымъ всѣми почтенными старушками – достоинства, которыми вполнѣ обладалъ Г. Шöфингъ – существуютъ другія достоинства, что кромѣ той приличной мирной свѣтской жизни, которую устроилъ для нея ея мужъ, существуетъ другая жизнь, въ которой можно найдти любовь и счастіе. Да кромѣ того, надо отдать справедливость Г. Шöфингъ, лучше его не было во всѣхъ отношеніяхъ жениха; даже сама Наталья Аполоновна сказала въ носъ: «c’est un excellent parti, ma chère».121 Да и чего ей желать еще? всѣ молодые люди, которыхъ она до сихъ поръ встречала въ свѣтѣ, такъ похожи на ея Jean и, право, нисколько не лучше его; поэтому влюбиться ей в голову не приходило – она воображала, что любитъ своего мужа, – а жизнь ея сложилась такъ хорошо! она любитъ танцовать и танцуетъ; любитъ нравиться и нравится; любитъ всѣхъ своихъ хорошихъ знакомыхъ, и ее всѣ очень любятъ. —
Зачѣмъ описывать подробности бала? Кто не помнить того страннаго, поразительнаго впечатлѣнія, которое производили на него: ослѣпительный свѣтъ тысячи огней, освѣщающихъ предметы со всѣхъ сторонъ и ни съ одной – не кладущихъ тѣни, блескъ брильянтовъ, глазъ, цвѣтовъ, бархата, шолку, голыхъ плечъ, кисеи, волосъ, черныхъ фраковъ, бѣлыхъ жилетовъ, атласныхъ башмачковъ, пестрыхъ мундировъ, ливрей; запаха цвѣтовъ, душковъ женщинъ; звуковъ тысячи шаговъ и голосовъ, заглушаемыхъ завлекательными, вызывающими звуками какихъ-нибудь вальсовъ или полекъ; и безпрерывное сочетаніе и причудливое сочетаніе всѣхъ этихъ предметовъ? Кто не помнитъ, какъ мало онъ могъ разобрать подробности, какъ всѣ впечатлѣнія смѣшивались, и оставалось только чувство122 или веселья, все казалось такъ легко [?], свѣтло, отрадно,
[это прекрасная партия, моя дорогая.]
Перед этим словом зачеркнуто то же слово: или