Ее настоящая жизнь. Антон Леонтьев
возвращения домой после литературных путешествий у нее был ритуал – выпить чашку горячего сладкого чая, и девушка не намеревалась отступать от него и сейчас.
Нет, похоже, что это была не только одна из самых долгих, но и самая сложная миссия! Что бы она говорила шерифу или тому, кто только что требовал от нее выйти из дамской комнаты одинокой бензоколонки в калифорнийской пустыне, если бы дверь снова не поддалась?
«Да, сейчас, только руки вымою»?
Рассмеявшись, Нина в превосходнейшем настроении (впрочем, оно после завершения путешествия всегда у нее было превосходное) прошла на залитую светом кухню – ну да, свет она опять же, как водится, оставила тут гореть, потому что уходила и возвращалась обратно всегда вечером или ночью.
И остолбенело уставилась на свою любимую большую чашку с дымящимся чаем, которая стояла на столе.
Нет, чай она никогда не готовила до путешествия, всегда после возвращения, считая, что иначе провоцируешь трудности – ну что поделать, требовались же ей какие-то собственные, пусть и ужасно глупые, суеверия!
Может, она в этот раз поступила иначе, и поэтому-то дверь так упорно и не желала открываться?
Нет, не поступила – все было как обычно.
Но кто же тогда приготовил за семь минут ее отсутствия в этот августовский день чашку горячего ароматного чая для нее?
– Добрый вечер, Ниночка! – услышала она знакомый голос и все равно вздрогнула – увидела у плиты высокого мужчину с седоватой бородкой клинышком и в таинственно посверкивающем чеховском пенсне.
Это и был доктор Дорн, ее доктор Дорн, человек, которого она любила и который упорно не желал делиться с ней тайной своего происхождения.
И говорить, из какого же литературного произведения он пришел.
Но от этого она доктора Дорна, своего доктора Дорна, любила не меньше, а, вероятно, даже больше. Раз не говорит, значит, у Жени на то свои причины, причем весомые.
И наверняка он не был доктором Дорном, Евгением Сергеевичем, а присвоил это имя, позаимствовав его у чеховского же персонажа из «Чайки».
Хотя таковым сам не являлся – Нина когда-то тайно от Жени побывала в «Чайке» и убедилась, что подлинный доктор Дорн – не ее, тот и выглядел иначе, и по характеру был совершенно другим человеком.
Этот вопрос довлел над их пусть и не самыми простыми, но сердечными отношениями, но в этот момент Нина была ужасно рада видеть доктора Дорна, ее доктора Дорна, или просто Женю (и пусть в реальности у него другое имя, хотя, спрашивается, в какой реальности?). После завершения этого утомительного, долгого, но такого классного путешествия Нина была крайне рада видеть своего любимого.
Но все равно не понимала, откуда он тут взялся – семь минут назад, когда она уходила в мир «Лолиты», его в «Книжном ковчеге» не было: доктор, подобно легендарному коту, гулял сам по себе, то исчезая, то появляясь, и Нина давно приучила себя не задавать вопросов.
Ответов все равно не было.
Ведь время он проводил не у другой женщины, а в других литературных вселенных.
Хотя