Последний вор в законе. Александр Холин
Алексей, побеседуй с фотографом музея Добкявичусом, который неоднократно бывал в доме Людмилы Ильиничны и фотографировал все её семейные «экспонаты» в разных ракурсах, – посоветовал Сухареву его коллега. – Причём, несколько раз он приходил в дом с какой-то Вероникой. Людмила Ильинична говорит, что девица эта здорово разбирается в драгоценностях.
Услышав это, Сухарев первым делом опять наведался к Людмиле Ильиничне, дабы подробнее узнать о работе фотографа и его подопечной.
Толстая ничуть не удивилась визиту Алексея. Наоборот, даже обрадовалась. Потом проговорилась, что из многих милиционеров, следователей, криминалистов и прочих специфических работников, посещавших её в последнее время, она больше всего почему-то доверяет именно Сухареву, что ей даже сон приснился, где Алексей ловит преступников и всё оканчивается благополучно, только пойманный преступник вдруг исчезает. Словно какой-то художник нарисовал картину, потом стёр из неё отрицательного героя.
Сыскарь, конечно, обрадовался такой вере в способности оперативника и чуть-чуть засмущался. Ведь сны, видения и всяческие гадания ничуть не способствуют расследованию. Но всё-таки слушал собеседницу, не перебивая, за что получил лишний взгляд благодарности.
– Я хотел бы подробнее узнать, Людмила Ильинична, о фотографе из литературного музея и его ассистентке.
– Да, конечно, – кивнула дама. – Про него уже расспрашивал ваш коллега. Но я ничего добавить уже не могу к тому, что рассказала. А вот про Веронику могу.
– Ассистентку звали Вероника?
– Да, – вздохнула Людмила Ильинична. – Да, Вероника. Я довольно много показывала ей из своих украшений. Она так восхищалась некоторыми из них, что вернула меня в те дни, когда я получила в подарок от мужа, скажем, бриллиантовые серёжки или же кулон из дутой нити белого золота. Ах, это были такие дни, вы не представляете!
– А как фамилия Вероники, вы не помните? – вернул её из воспоминаний Сухарев.
– Ах, нет, – Людмила Ильинична посмотрела виноватыми глазами. – Но я могу позвонить Наде Соколовой и всё узнать.
– Постойте, постойте, – поморщился Алексей. – Давайте, я сам. Ведь это будет выглядеть гораздо приличнее – я занимаюсь своим делом, поэтому обязан проверить все возможные и невозможные случаи пропажи информации. Ведь преступники прекрасно были осведомлены о том, где и какие драгоценности у вас лежат?
– Вообще-то да, – озадаченно произнесла Людмила Ильинична.
– Ну, что ж, думаю, что всё-таки верну вам похищенное, – улыбнулся Алексей. – Только вот пойманных преступников мы не отпускаем и на картине они у нас сидят за решёткой. Мы тоже художники, только рисуем по-другому.
На этом и расстались, хотя Сухарев ещё не знал как долго протянется следствие и надо ли будет ещё беспокоить Людмилу Ильиничну какими-то расспросами. Он сейчас ехал в Литературный музей. Почему сам? Так сейчас было быстрее, да и посмотреть хотелось на работу фотографа прямо в его мастерской.
Надежда