Мой город 5. Инвалид. Дмитрий Георгиевич Боррони
как-нибудь. – затем она сказала словно хотя ее принизить. – Я знаю, таких как мы, неформалы, Вам в тягость. Вы живете праведно, а нас Вы ненавидите за то, что мы ни такие как Вы.
–Какая чушь!
–Это ни чушь. – ответила Марья Анастасиевна. – Это так. – затем она скинула с ног одеяло, и Олеся Анастасиевна увидела торс своей сестры. – Ее правой ноги не было вовсе, а левая болталась как обрубок, и заканчивалась где-то чуть выше коленного сустава. – Вот. – сказала она. – Теперь Вы довольны?
–Здесь не на что смотреть. – ответила Олеся Анастасиевна. – Здесь плакать надо. – затем она сказала. – Мне горько стыдно за сестру. – она сделав паузу, добавила. – Все как все, только… – она кинула на сестру презрительный взгляд, затем сказала. – Одна только…
–Да. – согласилась Марья. – Вы меня ненавидите, что ж, это Ваше дело. Я ничего не прошу, просто заберите меня отсюда когда меня выпишут.
–И куда я Вас возьму?
Марья пожала плечами.
В это самое время, в палату вошел доктор Бедов, Илларион Романович. Он увидел пришедшую к Марье, Олесю, и сказал:
–Я рад что Вы пришли. – затем он обретясь к Марье Анастасиевне, сказал. – У меня для Вас хорошая новость.
Марья посмотрев на доктора Бедова, спросила:
–Какая? – затем она с горькой иронией добавила. – Вы что, мне новые ноги пришьете?
Илларион Романович развел руками:
–Этого конечно мы сделать несхожем. – с горечью сказал доктор. – Это мы не сможем сделать, даже если захотим. – затем он добавил. – У Вас нет правой ноги, а левая, только ее половина. – затем он сказал. – Мы конечно можем сделать Вам протез на левою ногу, но костыли все равно будут с Вами. – Он сделал грустную паузу, и продолжил. – Но я пришел не по этому поводу.
Марья спросила:
–А что тогда?
Тут доктор Бедов сказал радостную весть:
–Вы беременны.
–Что? – удивилась Олеся Анастасиевна, и переспросила. – Что она, и как будто не веря своим ушам, спросила. – беременна?
А Марья удивленно выпучив глаза на доктора, вопросила:
–Беременна?
–Да. – подтвердил Илларион Романович. – Вы беременна. – затем он сказал. – поверьте, это чудо!
В это самое время Олеся Анастасиевна потеряла сознание, а Марья раскрыв от удивления рот, не могла вымолвить ни единого слова. Она тут подумала: «Что это? Ирония судьбы? Насмешка? Как я смогу вырастить и воспитать ребенка? Ведь теперь за мной нужен уход. Что ни говори, но я теперь на всю свою жизнь буду прикована в лучшем случае к инвалидному креслу? Я не смогу ходить, лишь кататься в кресле. А за ребенком нужен уход. Менять пеленки, кормить, воспитывать. Что это? Ирония судьбы? Насмешка? Жестоко». Тут она поняла, что она думает о том, о чем никогда не думала. Что-то изменилась в ней. Она уже была ни той девочкой-неформалкой, которая на всех начхала, которая пила и курила когда ей захочется. И на всех начхала. Ни в грош никого не ставила. Все это куда-то исчезло, и вместо этого появилась рассудительность, осознание того, кем она была. Что делала? Она заботилась только о себе, и не о ком больше. Сейчас же, когда она потеряла обе ноги, она осознала, что ее жизнь была бессмысленной. Сейчас, если