Мой город 5. Инвалид. Дмитрий Георгиевич Боррони
Разве вы ее не слышите?
–Нет. – ответила удивленная Клавдия Ивановна. Она была в недоумении. Никакой музыки она не слышала. Она сидела за столом, смотрела на проплывающей мимо нее город, и слышала лишь разговор, в котором сама принимала участие. Скорее всего даже не разговор, а лишь то, что она хотела слышать. То, что ей было в радость. Ничего другого она слышать не хотела. Только то, что сама хотела слышать. А слышать она хотела лишь одну свою дочь, Олесю. Только ее и больше никого. – Я музыки не слышала. – сказала она. – Да и какая тут музыка позвольте сказать, ведь мы в плавучем ресторане, то есть на судне. – затем она сказала. – Посмотрите черт побери, где тут музыканты позвольте спросить? Их нет. «Нет и быть не может», – затем она сказала. – Это в конце-то концов ресторан на воде, а не концертный зал имени Чайковского. – затем она утвердила. – Здесь нет музыки, только еда.
–Вы ошибаетесь. – сказала незаметно подошедшая к ним Аманда. – В нашем ресторане есть все.
Клавдия Ивановна с усмешкой посмотрела на Аманду, затем иронично, словно считая что все это одна большая шутка, поинтересовалась:
–И Музыканты здесь тоже играют? – в этом вопросе была слышна неподдельная усмешка, как будто Клавдия Ивановна желала принизить Аманду, чтобы та не лгала. – Так где же музыканты позвольте спросить?
Аманда равнодушно посмотрела на Клавдию Ивановну. Ей стало жаль бедную женщину. Ведь она в жизни не видела никакого счастье. Вся ее жизнь была в заботах. Никакой радости жизни. Лишь одна преданность своему делу и партии СССР.
–Никто не сможет услышать музыку. – начала Аманда. – Ее может услышать лишь тот человек, который даже в самой адской ситуации и ее безнадежным исходом остается счастливо.
–Вы считаете что Марья остается счастливой? – удивилась Клавдия Ивановна. – У нее же ног нет. Всю жизнь проведет в коляске. Что тут за счастье позвольте спросить? – затем она заявила. – Она же инвалид! – затем добавила. – Какое тут позвольте спросить счастье в ее инвалидности?
Клавдия Ивановна была конечно права, в инвалидности нет никакого счастье, лишь одни страдание.
Тут Марья сказала:
–Вы жестоки, маменька.
–Я не жестока. – отпарила Клавдия Ивановна. – Я всегда говорю только правду. – затем она добавила. – Порой она жестока. Но она такова какова она есть на самом деле, не больше и не меньше. А кому это не нравится прошу. Путь свободен. Гуляйте. Авось ни только ноги потеряете, головы лишитесь. – затем она заявила. – Возможно я и не слышу музыку, но разве в музыке счастье? «Нет, – сказала она. – это не так». – Жизнь жестока, и это факт. А кто слышит музыку в этой жизни – счастливый человек.
Аманда тотчас же поинтересовалась:
–Значит Вы признаете что Марья счастлива?
Клавдия Ивановна усмехнулась:
–Что ж, – сказала она. – Вы меня поймали. – затем она сказала. – Возможно она и счастлива. – затем она пояснила. – Счастлива что поняла, что