Крымские черви. Сергей Решетников
себя по коленям.
– Ну, в путь-дорогу? Как настрой? – отец не надеялся что девочка станет отвечать ему на этот выдавленный из тюбика вопрос и потому просто поправил темные, с каштановым отливом волосы ее, заправив их за ухо. Глазки-то печальные..
– Не надо, зачем ты.. – уклонившись, Маша вернула волосы на место. Прямые и чистые, они блестели в огромном многолюдном зале искусственного света. Она считала минуты до того момента, когда вновь останется одна. Вот, теперь уже скоро… Скоро до того как уйдет отец. Уедет на своей черной, покатистой, похожей на монстра машине. Уедет скорей туда, где его ждут с нетерпением и где без него все рухнет и остановится, точно он самый ответственный винтик в механизме огромных напольных часов, уедет домой, где будет поить горячим молоком с медом младшую ее сестру Арину – шумную и капризную девочку – что была моложе своей старшей на восемь лет.
– Езжай уже. Езжай конечно, а то опоздаешь.
Посмотрев в лицо девушке, говорит ли она с обидой или без и не раскрыв в ее темно-зеленых с коричневыми крапинками глазах ни одной из тайн, лживо решил Корягин сам для себя, что обиды в них нет и медленно поднялся на ноги.
На широком плоском табло прошлась волна – менялись буквы в названиях направлений, где пунктом старта было неизменное «Москва», и цифры в колонках прибытия и отправления поездов.
– Пап,.. – Маша старалась не смотреть в глаза отцу. Тот замер на месте, удивленный что дочь сама обращается к нему и притом столь нежно – А это обязательно?..
– Что именно? – отозвался с готовностью Павел Алексеевич.
– А это обязательно,.. – Маша запнулась – вам с мамой разводиться?
Вот оно в чем дело. Корягин-старший обмяк, приблизился к дочери, взял ее лицо в свои крупные жилистые ладони и робко в начале, но потом уверенно привлек к себе. Посмотрел какое-то время в умные темные глаза – молодая копия матери – и поцеловал в лоб.
– Давай мы с мамой подумаем об этом.. А ты не засоряй себе голову – отец говорил тихо, вполголоса и Маша заметила как движется секундная стрелка на его роскошных золотых хронометрах – В сентябре у вас, мадемуазель, университет и сейчас ваши мозги, сносилованные книгами должны проветриться.
Игривый тон вызвал бледную улыбку на лице дочери. Она более не сопротивлялась и прильнула к отцу всем телом, ощущая аромат впитавшегося в ткань пиджака мужского парфюма.
– Я хочу, чтобы это было самое великолепное и незабываемое лето в твоей жизни – услышала она, отсчитывая про себя оставшиеся до расставания секунды. Или биение сердца?
– Пойду возьму нам кофе. – Корягин отец вмиг стал прежним, вернув и норовитый голос и львиную осанку на место. Это означало одно – конец сентиментам.
Маша отпустила обнявшие ее слух потоком музыки наушники и ощупью найдя пальцем в кармане переключатель диапазонов, выбрала, оставив себе без размышлений, одну