Вызов принят!. Селеста Барбер
это обычное дело, что все дети принимают таблетки или еще какие-нибудь стимулирующие штуки, которые «помогают им учиться». Но поскольку меня начали лечить позже, чем это считается «нормальным», я успела понять, что я – не нормальная, я чуточку не такая, как все, а быть не такой, как все, – интересно. Даже круто![9] Стимуляторы не решили всех моих проблем. Мама зря боялась, что таблетки изменят мою личность. Я по-прежнему оставалась выскочкой и язвой, но теперь, по крайней мере, могла выслушать до конца то, что мне говорят, прежде чем вставить остроту в ответ.
Я думала, что, как только окончу школу, все мои проблемы останутся в прошлом. Ну разве что бабуля будет по-прежнему пилить меня за плохое поведение. Но я ошиблась: как выяснилось, я и во взрослой жизни вечно попадаю в неприятности. Они как будто сами ко мне липнут – нет, на меня не нападают в темном переулке, и драгдилеры мне не докучают, но если должна случиться какая-нибудь хрень, она обязательно случится со мной. И если выдается случай прилюдно выставить себя полной идиоткой, то я непременно им воспользуюсь. Что поделать, я еще в детстве поняла, что окружающие либо обожают меня, либо ненавидят. И моей заслуги в этом нет, оно как-то само.
В двадцать с небольшим я начала принимать антидепрессанты. Точно не помню, как так вышло. Кажется, все дело было в том, что я только что окончила Театральную школу, сильно из-за этого переживала и решила, что медикаментозная поддержка мне не помешает. Помню, впервые выпив одновременно стимуляторы и антидепрессанты, я почувствовала себя странно. Не в каком-нибудь там метафизическом смысле, нет – меня реально охватило чертовски странное состояние. Меня то и дело накрывали приступы беспочвенной тревоги. А любая мысль, на которой я пыталась сосредоточиться, приводила лишь к тому, что я принималась в истерике распекать себя на все лады.
К тому моменту мы с Апи встречались уже около шести месяцев. И вот однажды мы с ним гламурно завтракали в гламурном кафе в Сиднее, и вдруг у меня случилась паническая атака. Ощущение было такое, будто яйца пашот объявили мне войну, а дорогущий кофе давит на грудь, словно на ней расселась беременная свинья. Я не могла ни вдохнуть, ни заговорить. Апи не растерялся. Он отвез меня домой, сунул мне в рот сосалку (леденец, а не то, что вы подумали) и до конца дня старался не смотреть мне прямо в глаза. Так и выяснилось, что коктейль из антидепрессантов и стимуляторов мне не слишком подходит. Моя психотерапевт в тот момент как раз улетела в Мексику на встречу со своим психотерапевтом. И потому я записалась на прием в клинику, которая находилась по соседству с приютом для животных, решив, что ей не страшно будет доверить мою жизнь. Я рассказала тамошнему мозгоправу о своих странных ощущениях и спросила, что означает слово «метафизически», а он, выслушав меня, заключил, что у меня нет и намека на депрессию и что он рекомендовал бы мне бросить таблетки и посмотреть, что получится. Я послушалась, и оказалось, что слезать с антидепрессантов – это все равно что пытаться палкой
Риталин вошел в мою жизнь, когда мне было шестнадцать, потому что родители дали мне возможность до этого возраста побыть ребенком. Да, в школе было хреново, но у меня было целых шестнадцать лет на то, чтобы научиться с этим справляться. Пичкать детей лекарствами из-за того, что они неусидчивы, порой шалят и огрызаются учителям, – опасно. Не отнимайте у детей детство, дайте им время побеситься вволю.