Слепые и прозревшие. Книга вторая. Ольга Владимировна Грибанова
бегал по магазинам, покупал фрукты и соки для Гали, пеленки и распашонки для Саши. Потом, посмотрев со двора на бледное Галино личико в окне третьего этажа, шел домой, нехотя ел, потом ставил любимые Галины пластинки и под Баха и Вивальди раскладывал на столе купленные за день сокровища.
Брал в руки и Галину Библию. Листал, заставлял себя вчитываться – и не мог. Это было совсем не то, что испытал он в ту страшную белую ночь. Это были чужие древние слова, неправдоподобные события, не то, все не то. Бог, спасший для него Галю, не имел с этим ничего общего. Но и то, что было пережито, уже растерялось в повседневной суете. Коля грустно прислушивался и не находил в себе того откровения.
«Прости меня, – говорил он мысленно с Богом. – Все мы такие, подлецы. Как плохо нам – так помоги, Боженька! Как стало хорошо – так и забыл!»
Появилась однажды на пороге мама Аля. Прошла в комнату решительно, как в свой кабинет.
– Н-ну, как ты тут один поживаешь? Все уже готово? Кроватка стоит, так. Манеж где будет? Ну-ну, местечко светлое. Вообще комната прекрасная. Я всю жизнь мечтала жить вот так, скромненько, в одной комнатке, обмывать ее, как игрушечку, протирать, вылизывать.
Альбина обвела глазами потемневшие углы потолка и, как будто машинально, провела пальцем по крыше бельевого шкафа. Коля с облегчением вспомнил, что вчера, убирая на шкаф коробку с инструментом, он стер заодно и накопившуюся пыль.
Но мама Аля, взглянув мельком на свой палец, продолжала оглядываться, будто что-то искала.
Коля расставил на столе чашки и ушел на кухню за чайником. Когда вернулся, Альбина уже рылась на полке с Галиным бельем и озабоченно бормотала:
– Неряха… Мучение мое, всю жизнь… Все комком, все кое-как… Трусы с сорочками. А это что? Это разве Галин лифчик?
– Галин, конечно, – удивленно отозвался Коля.
– Хм… Не ее размер… вроде… А постирано плохо. Хм!..
– Вам чай покрепче или не очень? А сахару сколько? – взывал к ней Коля, но Альбина успокоилась не сразу. Затолкала на полку Галино белье, погремела деревянными вешалками на перекладине, гневно захлопнула шкаф, уж тогда села за стол и милостиво поднесла бутерброд ко рту.
– Ну не знаю, не знаю я, как Галина справится!.. Может быть, вам пожить со мной первые месяцы? Хотя это страшно неудобно: я сейчас печатаю отчет. У самой в ушах звенит, а тут еще и ребенок будет. Но если нужно, я пойду на все. Ты же знаешь, я такая безумная мать: ради Галины – что угодно!
– Что вы! Что вы! – испугался Коля. – Справимся как-нибудь, привыкнем…
– Ну смотрите!
Альбина клюнула его на прощание холодными губами, и каблуки ее загремели по лестнице.
Желанный день все приближался и приближался. И вот он у порога!
Накануне Коля долго выспрашивал Галю:
– Ничего мы с тобой не забыли? Вспомни, может, еще что-то взять? А может, тебе не синее платье, а лучше в клеточку, то, новое?
Галя, веселая, порозовевшая, кричала ему с третьего этажа:
– Да хоть какое! Хоть в бумажку заверни, только бы домой поскорей!
Поднес