Былой Петербург: проза будней и поэзия праздника. Альбин Конечный
href="#n189" type="note">189) занимал «Амфитеатр Турниера», успешно гастролировавший в столице с 1824 года. Огромная популярность труппы «конных балансеров» Жака Турниера способствовала появлению стационарного цирка, открытого в 1827 году. Турниер внес половину суммы на постройку деревянного здания у Симеоновского моста (ныне Белинского), за что получил от города право пользоваться «Олимпическим цирком» на пять лет «для представления в нем искусства верховой езды, вольтижирования и пантомим»190.
Особое место в истории петербургских балаганов принадлежит Христиану Леману191. Его имя появляется на страницах газет в 1826 году (ранее он выступал на народных гуляньях в Москве), когда «Северная пчела» рекомендует посетить балаган «балансера-гротеска» Лемана и его зверинец192. Уже в следующем году он был поставлен в обозрении праздника «под качелями» в один ряд с Турниером. «Леман – артист вроде паяцев. Он, кроме ловкости во всех гимнастических упражнениях, одарен особенным искусством переменять физиономию и смешить мнимою своею простотою»193.
На Пасхальной неделе 1830 года Леман впервые показал петербуржцам серию пантомим-арлекинад. «Пантомимы будут переменяться каждый день, – сообщала газета. – В первый – представлен будет Пьеро бомбардир; во второй день – Арлекин в плену; в третий – комическое путешествие по морю. Пантомимы сии сопровождаемы будут забавными превращениями, например, управителя в осла, крестьянской избы в модную лавку, Арлекина в книги; камень превратится в Пегаса, на котором Арлекин полетит на воздух; Арлекином зарядят мортиру и выстрелят его в окно модной лавки; Пьеро раздвоится и обе части его пойдут в противные стороны; сильным ветром из мехов Пьеро в ванне поднимется на воздух»194. «Превращения составляют одну из важнейших частей представления, – отмечалось в статье „Пантомима г. Лемана и компании“, – и все производится в действо так быстро, так ловко, что глаз не успевает следовать за движениями, и не примечаешь обмана. <…> Такого классического паяца, как г. Леман, мы отроду не видывали»195,196. При этом Леману ставили в упрек, что в его арлекинаде «множество перемен декораций и превращений, но – нет сюжета»197.
Именно эти превращения и принесли славу пантомиме, ставшей навсегда самым популярным театральным зрелищем народных праздников. «Более всего впечатления производил на нас эпизод, когда непокорного Арлекина разрезали на восемь равных частей, и он через мгновение оживал на горе врагам и нашу общую радость, – вспоминает посетитель балагана Вильгельма Берга. – Хотя эту сцену мы видели десятки раз, но она неизменно вызывала общий взрыв восторга»198.
Леман не только играл в пантомимах, но и сам оформлял постановки и рекламные вывески для своих балаганов199, а также был «весьма искусен в механике и увеселительной физике»200, успешно соперничая с императорскими
ЦГИА СПб. Ф. 792. Оп. 1. Д. 1339. Л. 87 об.; д. 2269. Л. 4.
В заметке А. Ф. Некрыловой «Христиан Леман» (История Петербурга. 2003. № 4. С. 64–72) собраны лишь упоминания о Лемане в разной литературе, но нет биографических сведений.
Северная пчела. 1826. 20 апр.
Смесь // Северная пчела. 1830. 8 апр.
Северная пчела. 1831. 17 февр.
Имя Лемана стало легендарным. Даже много лет спустя, в 1860‐е годы, народ называл паяцев Адмиралтейской площади «лейманами» (
Импрессионист. Возрождение Арлекина // Новости и Биржевая газета. 1900. 19 февр.
См.: Северная пчела. 1833. 6 апр.
Там же. 1831. 17 февр.