Мир, потерянный временем. Эмили Редлер
крутился голос Томисы, что рассказала ей легенду о светящихся бабочках, но она никак не могла вспомнить тех существ.
– Троси, – помог девушке кентавр. – После того, как их не стало, Ирэтериэль спрятала наш мир от хмари.
Джулия чувствовала себя неловко от разговора с Эсеем. После того, как она узнала правду, разговор с Тироном приобрёл совершенно другие краски. Девушка почувствовала себя не только нежеланным гостем, но и ненавистным. Она чувствовала свою вину перед всеми, хотя и не понимала в чём – ведь это так неправильно. Она не должна ощущать себя виноватой в том, что когда-то какой-то неизвестный ей человек поднял восстание, после которого погибло столько существ. Её взгляд устремился на веселящуюся толпу, что задорно кружилась в танце, легко посмеиваясь. Те, кто не танцевал, оживлённо вели беседы, яро жестикулируя конечностями, иногда заливаясь звонким смехом. С лиц собравшихся не сходили улыбки – они выглядели по-настоящему счастливыми, беззаботными. И в первый раз за всё это время Джулия ощутила себя чужой в этом мире, ей казалось, что она недостойна находиться здесь. Ей было стыдно за своих предков. Как? Как они могли убивать масу? Ведь они казались такими миролюбивыми, добрыми, приветливыми, дружелюбными, отчасти даже фантастическими (ибо таких светлых душ она не встречала раньше).
Глаза Джулии стали наполняться слезами. Она не хотела верить в эту жестокость.
– Прости, я…я, – заикаясь, замямлила хмари.
– Эй. – Голос Эсея звучал уповающее, даже несколько утешающе, когда его руки коснулись хрупких плеч Джулии. – Помнишь? Мы в самом начале разговора договорились, что эта история не имеет никакого отношения к тебе. – Его слова звучали убедительно, а пристальный взгляд внушал доверие. – Ты ни в чём не виновата. – После этих слов, кентавр обняли хмари лишь на пару мгновений, но этого времени хватило, чтобы придать больше уверенности самой Джулии. – А теперь улыбайся – настало время веселиться, – отпуская девушку, произнёс Эсей, едва заметно подмигнув, чем вызвал её улыбку.
Не прошло и пяти минут, как кентавр и хмари уже кружились в хороводе, в который их так охотно утянули наяды. И эта ночь вновь заиграла красками празднества, радуя землю светло-голубым сиянием Луны. А небо, что больше походило на чёрное полотно, было усыпано множеством звёзд, переливающихся, манящих – они словно вторили голосам наяд, исполняя танец, смысл которого был ведом только им. И казалось, что всё в эту ночь было забыто: и боль, и страдания, обиды, что, подобно облезлой кошке, драли душу в клочья. И, вот, когда уже все собрались на поляне, ожидая той секунды, что предскажет будущее на год вперёд, Джулия верила, что всё будет прекрасно. Какие могут быть беды, когда этот миг так восхитителен? И вся дальнейшая жизнь представлялась такой же.
Масу теснились друг к другу, почти все они улыбались, с надеждой устремляя свой взгляд к Луне. Когда небо стало приобретать желтоватый цвет, вокруг воцарилась тишина. Джулия и сама чувствовала, как невольно затаила дыхание. Всего пара