Обжигающий ветер любви (сборник). Александр Александров
попросил Притыкин, комкая в руках залатанные рукавицы. – А то тихий он какой-то, ребята постоянно обижают… Научил бы чему-нибудь. Глядишь, в жизни пригодится…
– Хорошо, сколько лет ему?
– Тринадцать… скоро будет.
– Вообще-то это не мой возраст… Ну да ладно, приводи на тренировку – посмотрим.
Рабочий день начался с привычного чаепития. В кабинете у Артура было тесно – человек десять сидели и стояли, ожидая, пока закипит чайник.
Председатель профкома Нина Евгеньевна Яковлева примеряла перед зеркалом обновку – зимнее пальто. Рядом с ней крутились тренер женской волейбольной команды Инна Николаевна Амосова и методист по спортивно-оздоровительной гимнастике Ольга Сергеевна Константинова. Они томно вздыхали, охали и ахали… Нина Евгеньевна выглядела именинницей.
Тренер по фехтованию Паша Антонов мучился похмельем и приставал к женщинам. Причем делал это без какой-то определенной цели – просто так, мимоходом… В душе Паша был романтиком. Однажды он попал в больницу. Требовалось срочное хирургическое вмешательство. Но, даже находясь на операционном столе, он остался верен себе – читал вслух стихи и пытался заигрывать с медсестрами.
– Почему так? – философски размышял Паша, приобнимая за талию гимнастку Любу. – Если тебе сегодня плохо, то это не значит, что завтра будет хорошо… Но если тебе сегодня хорошо – завтра обязательно будет плохо!
– Пить надо меньше, – игриво ответила девушка и легонько шлепнула его по затылку.
В кабинет вошла директор Дворца Спорта Терентьева – женщина властная и безапелляционная. Гремучий симбиоз базарной торговки и великосветской дамы… Подчиненных она тайно презирала, считая их неудачниками и лентяями.
– Марина Михайловна, попейте с нами чайку, – предложили ей, но она отказалась.
Взяв со стола список мероприятий, подготовленный Артуром, Терентьева пошла к выходу. Около Антонова она остановилась и повела носом, как легавая, учуявшая вальдшнепа.
Тот судорожно вцепился зубами в булку.
– Паша… – пригрозила пальчиком Марина Михайловна. – Смотри у меня!
В ответ Антонов промычал что-то нечленораздельное.
Едва за директором закрылась дверь, на пороге возник штангист Панфилов. Не отвечая на приветствия, он направился к столу, налил себе чаю. Обжигаясь, выпил всю чашку. Потом так же, молча, достал из кармана носовой платок и тщательно протер запотевшие стекла очков.
В помещении воцарилась тревожная тишина. Все замерли, недоумевая, отчего балагур и шутник Панфилов сегодня такой. Может, случилось что?
– Меня, наверное, к ордену представят… – чуть слышно произнес, наконец, Панфилов.
– Что?.. Что он сказал?.. – зашелестело со всех сторон.
– К ордену… А может, и к Герою… – повторил он громче, и лицо его зарделось.
Тишина достигла абсолюта. Стало слышно, как дворник Притыкин соскребает снег со ступеней.
– Сегодня ночью в аэропорту… – начал Панфилов.
– Чего тебя понесло туда на ночь