История для мужчин. Владимир Карев
из сборищ друзей на даче и с тех пор надо мной все прикалываются, припоминая Белку и Стрелку.
А во-вторых, расскажи я о диком человеке кому-либо и если, не дай бог, фантастическая новость просочится в средства массовой информации, то тут же в нашем лесу появится масса репортеров, научных работников, просто идиотов, которые захотят найти моего дикаря, отснять на фото, провести на нем опыты, а скорее всего, для сохранения вида доисторического гомо сапиенса, решат поймать его, с намерением поухаживать за ним в грязном вольере, последить за повадками и, в конечном итоге, заморят беднягу, для чего направят к нам отряды исследователей, охотников, а может даже и ОМОН.
В общем, я промолчал, сохранил тайну в себе, ни чем ее не выдавая. Да и на меня-то толком никто из моих не обратил внимания, – не барское это дело беспокоиться о челяди. Они, мои родные, обитают в своем мире, для тебя там места нет. Хорошо ли тебе, плохо ли, никто не заметит. Молчишь, да и ладно. Изволишь рассказать, расскажешь, если, конечно, тебя захотят выслушать, нет, так свободен как муха в полете, а что на душе твоей – без разницы.
Я давно уже понял, у меня в семье настал тот момент, когда я всем стал по хрену. Самое главное для них, особенно детей, за что они меня терпят, так это то, что приношу хоть какую-то маленькую, по их понятиям, пользу или выгоду в виде денег в дом (если бы они, деньги, сами бы приходили, то и своим домочадцам я вряд ли был бы нужен), в виде оказания помощи дочери, работающей у меня на студии, например, взять на себя серьезную ответственность или черновую, неблагодарную работу.
На самом деле она, дочь, уже и этой помощью тяготится, считая мои слова и действия старческим маразмом отсталого пердуна.
На даче для близких я, временно пока, еще желателен в качестве косильщика травы, мойщика бассейна, ремонтера дома своими силами или финансера приглашенных рабочих, плательщика сборов за землю, за электричество, дрова, газ и т. д., не более того. Пока это им выгодно, они дозволяют быть рядом и терпят, а так, пусть бы меня и не было. Детям и даже жене я до фонаря.
Чтобы не послужило причиной моего молчания, я решил – так будет лучше. Тем более в тот момент я был горд, считая себя избранным, являющимся одним из тех, кому довелось увидеть чудо. А может быть, и единственным на всем белом свете человеком, столкнувшимся с непознанным и загадочным, для современного мира, феноменом. От этого я ловил кайф.
После случившегося, в другие заезды на дачу, я временами выходил на окраину леса и всматривался в его чащу. Иногда мне казалось, будто в глубине, между деревьями, мелькает тень моего знакомого чудовища. Я желал увидеть его еще хотя бы разочек, потому что воспоминания о нем были очень яркими, возбуждающими полет фантазии. Хотелось верить, что он жив и здоров, и что ему никто не причинил вреда, и что у него есть семья и дети, и что они будут долго жить не далеко от нас, и может быть, когда-нибудь их будет достаточно много, чтобы про них узнали все остальные люди, включая ученых.
Я несказанно счастлив,