Трамвайность. Александр Удалов
стоял пожилой мужчина в зеленом халате и тапочках. Очки в тонкой оправе и клиновидная седая бородка делали его похожим на хрестоматийного профессора-интеллигента.
– Деда, опять ты не принимал таблетки, я Маша!
– Инга, какие таблетки… – Машин дедушка запнулся, увидев за спиной внучки незнакомцев. – О, у нас гости! Проходите, проходите.
– Такие таблетки. Тебе врач прописал для улучшения работы мозга. Чтобы ты, деда, не забывал, как меня зовут, и перестал выдумывать всякую чушь. – Маша чмокнула в щечку явно растерянного деда.
В полутемной прихожей Веник разглядел висевшую на стене голову лося, чьи ветвистые рога служили вешалкой для одежды.
– Старость не радость, внученька. Все в голове путается. Так стыдно перед твоими друзьями, так стыдно, – сокрушенно покачал головой Машин дедушка.
– Ладно. Знакомься, деда, будущие кондуктора, откликнувшиеся на твое объявление, Пат и Веня, – представила их Маша.
– Неужто свершилось! Наши ребята – и в кондуктора! – радостно всплеснул руками мужчина. – Чрезвычайно приятно познакомиться, молодые люди. Степан Ильич Муромский к вашим услугам. Да вы проходите, не стесняйтесь. Сейчас будем чай пить, за чашечкой и побеседуем. Это ж надо, нашлись! И сразу двое!
– Деда, не суетись, я помогу. – Маша сняла и повесила на лосиные рога куртку. Теперь татуировку на ее шее можно было хорошо рассмотреть: желто-черная птица на ветке дерева.
Девушка перехватила взгляд Веника:
– Иволга. Красиво поет.
Когда Маша отошла помочь дедушке, Патефон снова подмигнул:
– Эта птичка будет петь для меня.
Веник промолчал. Что тут скажешь, если это не лечится?
Вся квартира Муромского словно застряла в прошлом. На потускневшем паркетном полу стоял массивный комод с изогнутыми ножками. Диван, явно видавший лучшие дни, высокий книжный шкаф, тумбочка со стареньким телевизором, заваливающийся торшер, привязанный веревкой к облезлой батарее. Центральное место в комнате занимал чайный столик, на котором лежал ворох бумаг и карт. Расстилая скатерть, Степан Ильич переложил документы на диван, куда сели Веник с Патефоном.
– Интересно, это на каковском языке? – шепнул Патефон, показывая на старую карту с непонятными обозначениями.
Веник пожал плечами. Его внимание привлек тетрадный лист со списком странных вопросов, скорее всего, написанных самим хозяином:
1. Что не так с Кабу?
2. Каков источник птичьего волшебства?
3. Тени скрывают правду?
4. Икки – это заколдованные дети?
5. Рутиль Гинц жив?
6. Есть ли жизнь на Пепелище?
7. Трамвай «Т» существует?
8. Шестаки – роботы?
9. Подорожник – универсальное лекарство?
10. Что же не так с Кабу?
– Затейливо, – прокомментировал Патефон, взглянув на список.
Среди многочисленных статуэток птиц на комоде выделялись часы в виде заглатывающей