Зов кукушки. Роберт Гэлбрейт
ему с детства. Иногда их с сестрой водили туда мать и Шумба: в этой маленькой сараюшке с коричневыми стенами можно было заказать (если, конечно, ты не ударился в вегетарианство, как мать с Шумбой) сытный, вкуснейший завтрак – огромную яичницу с беконом и сколько угодно золотисто-коричневого чая. Здесь почти ничего не изменилось: небольшой, уютный, грязноватый зал; зеркала, пластиковые столешницы под дерево; выложенный бордовым и белым кафелем заляпанный пол; оклеенный рельефными обоями потолок цвета маниоки. Пожилая приземистая официантка, у которой были выпрямленные волосы и длинные оранжевые серьги из пластмассы, посторонилась, чтобы Страйк мог протиснуться мимо стойки.
За столиком под пластмассовыми часами с рекламой лестерширских пирогов «Пукка-пайз» в одиночестве сидел с газетой «Сан» крепко сбитый уроженец Вест-Индии.
– Деррик?
– Ну… А ты – Страйк?
Пожав большую сухую ладонь Уилсона, Страйк подсел к нему за столик. По его прикидкам, Уилсон был одного с ним роста. Рукава форменного джемпера лопались от мышц и жира, волосы были подстрижены совсем коротко, а с чисто выбритого лица смотрели миндалевидные глаза. Из меню, кое-как написанного на доске, прибитой к задней стене, Страйк выбрал мясную запеканку и картофельное пюре, очень кстати вспомнив, что четыре фунта семьдесят пять пенсов можно будет включить в накладные расходы.
– Ага, запеканка с пюре у них что надо, – одобрил Уилсон.
Его лондонский выговор был едва заметно разбавлен карибским акцентом. Глубокий голос звучал спокойно и размеренно. Страйк подумал, что такой человек в форме охранника должен внушать жильцам спокойствие.
– Спасибо, что согласился на эту встречу. Ценю. Джон Бристоу не удовлетворен результатами расследования смерти своей сестры. Он поручил мне еще раз проверить улики.
– Да-да, – сказал Уилсон, – я в курсе.
– Сколько он тебе заплатил, чтобы ты пришел на эту встречу? – как бы между прочим поинтересовался Страйк.
Уилсон поморгал и виновато хохотнул.
– Двадцать пять фунтов, – признался он. – Если ему так легче, то и хорошо, правда же? Это ведь ничего не меняет. Сестра его наложила на себя руки. Но ты спрашивай, чего хотел. Я не против.
Он сложил газету. С первой полосы смотрел премьер-министр Гордон Браун, усталый, с припухшими глазами.
– Тебя уже полиция с пристрастием допросила, – сказал Страйк, положив открытый блокнот рядом с тарелкой, – но мне желательно услышать из первых уст, что произошло в ту ночь.
– Пожалуйста, нет проблем. Киран Коловас-Джонс тоже, наверное, подъедет, – добавил Уилсон.
Видимо, он думал, что Страйку знакомо это имя.
– Кто? – переспросил Страйк.
– Киран Коловас-Джонс. Водитель Лулы. Он тоже хочет с тобой переговорить.
– Отлично, – сказал Страйк. – В котором часу его ждать?
– Без понятия. Он же на работе. Как сможет, так