Принц-ворона. Лариса Петровичева

      Дэвин даже удивился тому, насколько быстро государь узнал о его приобретении. Его величество Кормак прислал за сыном ранним утром. Еще даже не развиднелось, а офицеры внутренней охраны государя уже входили в дом, нарочито громко топая каблуками.

      Пытались развеять свой страх перед могуществом темного мага, но получалось у них плохо. Судя по выражению лица одного из бравых военных, он боялся, что всех их вынесут отсюда в спичечном коробке.

      Утро выдалось прохладным и свежим – Дэвин нырнул в него, как нырял в прорубь зимой, чтобы настроить течение своих магических полей, и подумал, что подложил государю свинью невиданных размеров. Конечно, любящие дети так не поступают. Несмотря на то что Дэвин был Принцем-без-короны, отец любил его. Пусть меньше, чем остальных своих детей, которым повезло родиться без капли магии, но все-таки любил.

      Государь заставил его ждать в малой приемной, и Дэвин потратил четверть часа на рассматривание старинного гобелена. Мастера вышили на нем историю хрустального яблока, причем настолько умело, что фигурки казались живыми. Дэвин замер перед ними, как в детстве, когда смотрел на гобелен, прижав ладошку к груди, и в очередной раз понимал, что он не такой, как все. Порченый.

      Душа человека – половинка хрустального яблока. Господь срывал яблоки в своем небесном саду, разделял их надвое и вкладывал в разных людей. Встретишь свою вторую половину – обретешь заветное счастье и подлинную целостность. Половинки соединятся в одно, и два человека очистятся от грехов, став такими, какими их замыслил Владыка земной и небесный. И жить они будут счастливо. Долгими будут их дни и сладкими – ночи.

      В груди Дэвина тоже хранилось хрустальное яблочко – его было видно, если посмотреть в особое магическое стекло.

      Яблоко было целым.

      Дэвин не раз и не два подходил к зеркалу с магическим стеклом, надеясь, что произошла ошибка и он все-таки увидит половинку, а не целый плод. Он менял стекла и зеркала. Яблоко оставалось целым. Возможно, именно оно и делало Дэвина тем, кем он был.

      – Ну здравствуй, сын.

      Дэвин обернулся к отцу, вдруг поняв, что так и не успел продумать, как себя вести. Держаться смиренно или в определенной степени дерзко? Сопротивляться, ругаться или давать покорные обещания немедленно сплавить куда-нибудь эту несчастную Джемму? Будто в столице мало невинных девушек – только свистни, сразу толпа сбежится.

      – Здравствуй, отец, – ответил Дэвин. – Что-то случилось?

      Лицо государя дрогнуло. Высокий, сухощавый, начинающий лысеть, он напоминал святых подвижников, которых Дэвин видел в книгах. Ничего для себя, все ради страны и народа. Впрочем, это была только маска, и его величество Кормак с удовольствием носил ее, не отказывая себе в самых разных радостях. Например, в том, чтобы смотреть, как расстреливают мятежников. Или в том, чтобы отправить их детей на аукцион рабов.

      За