Люди крыш. Пройти по краю. Любовь Романова
вслух и подолгу обсуждал с дядькой Хрысем Пророчество, скрытое между строк.
В книге шла речь о будущем человечества после ядерной войны. Жалкая горстка людей спустилась под землю, чтобы укрыться от радиоактивного излучения. Они ютились на заброшенных станциях метро, ели грибы и сражались с монстрами, пришедшими с зараженной поверхности.
Когда это случится, а Глухой в каждой торжественной речи утверждал, что людям осталось полшага до самоуничтожения, члены Братства окажутся самой приспособленной к новому миру расой. И тогда ничтожества, живущие наверху, узнают, кто на самом деле венец природы. Ждать осталось совсем недолго.
Так говорил Глухой…
Сиплый тоскливо взглянул на книгу и пробормотал что-то невнятное.
– Тебе, похоже, плевать на нашу миссию! Люди, эти мерзкие опарыши – вот кого должны жрать твои мохнатые зверушки. Крысам хватит одного задохлика раз в неделю, а сильным бойцам место на передовой! Это они – соль Народа! Основа величайшей расы на земле!
Глава Братства распалялся все больше. На его щеках вспыхнули красные пятна, глаза болезненно заблестели. Кайзер вжал в плечи шишковатую голову, а Сиплый, похоже, мечтал провалиться сквозь землю. Хотя куда дальше? И так под землей!
– Распустились! Забыли для чего живете! Я вас заставлю весь Армагедариум вызубрить! Чтобы ночью в туалет вставали и повторяли до потери сознания! Я…
Голос Глухого вдруг сорвался, глаза вылезли из орбит, на губах выступила пена, и глава Братства повалился на бок.
Кайзер и Сиплый переглянулись. Начальник охраны осторожно обошел неподвижную фигуру, выдвинул ящичек стола и достал маленькую склянку с ярко-зеленой жидкостью. Он склонился над Глухим, привычным движением повернул ему голову и влил несколько капель в ухо.
– Что-то он нервный сегодня, – вздохнул Кайзер. – Говорил я ему: осторожней со стимуляторами. Да разве он кого слушает!
Сиплый взял со стола пульт и направил на один из мониторов, висевших над столом Глухого.
– Давай что ли, пока не очухался, на крыс посмотрим. У них сейчас все в самом разгаре.
– Включай, – оживился Кайзер. – Это дело я люблю.
На экране появился уже знакомый Чухоню каменный колодец. Шары черепов отчетливо белели среди шевелящейся массы.
– Сожрали уже, – разочарованно вздохнул Сиплый. – Хотя там и жрать-то нечего было. Совсем костлявый попался. Прикинь, этот идиот думал, что его в чесальщики взяли!
Горбун гнусно заржал, отчего у Чухоня заскрипели зубы.
– Раньше таких в Братстве не водилось, – откликнулся Кайзер, приглаживая редкие волосы. – Правильно ты сказал – ряды надо чистить.
Они разговаривали и не подозревали, что прямо над их головами задыхается от ненависти и бессилия маленький Чухонь.
Его мир только что умер. Мир, где ворочался в углу шерстокан, сушились у печки портянки, и рассказывал свои истории сварливый дядька Хрысь. Все, что он знал и любил, разлетелось на тысячу бесполезных осколков. Словно чмокнул кроваво-красными губами