Метафизика Петербурга. Немецкий дух. Дмитрий Леонидович Спивак
от участника сражения, «самовидца», который в свою очередь сам видел «небесное чудо», и лишь сообщил о нем агиографу. Заметим, что несколько выше по тексту, рассказывая о Невской битве, сочинитель также подчеркнул, что сам он в сражении не был, но слышал о нем из уст «господина своего великого князя Олександра» и от его сподвижников. Сразу же после этого помещен рассказ об ангеле Божием, который незримо сошел на берег реки Ижоры во время Невской битвы, и побил там множество шведов.
Сходство между рассказами об обеих победах укрепляется еще и упоминанием о небесном заступничестве святых мучеников Бориса и Глеба. В случае Невской битвы, речь идет о знаменитом «видении Пелгусия». Как мы помним, в ночь на битву, этот старейшина, а возможно, и креститель земли Ижорской вышел на Неву, и увидел движущийся по воде насад (корабль) с обоими братьями, которые стояли, «словно мглою одетые».
На Чудском озере дивного насада никто не видел. Однако же в Житии помещена молитва князя перед битвой, в которой он просил Господа рассудить его спор с «языком непреподобным» (то есть с неблаголепным, неправедным народом) и помочь – как древле он пособил «прадеду нашему Ярославу на окаянного Святополка». Здесь Александр, несомненно, припомнил сражение на реке Альте, где Ярослав Мудрый разбил Святополка, отомстив, таким образом, за убийство Бориса и Глеба.
Упоминание о славном пращуре[62] было тем более уместно, что князь Ярослав Владимирович в свое время основал и обустроил поблизости от западного берега того же Чудского озера город Юрьев (теперешний Тарту). Произошло это за добрых два столетия до Ледовой битвы, что, безусловно, напоминало читателю о неосновательности, или, говоря современным языком, нелегитимности притязаний ливонцев на земли Причудья.
Как видим, составитель Жития Александра Невского приложил немалые усилия для того, чтобы соположить ливонскую угрозу с опасностью нападения шведов, и утвердить «равночестность» победы над немцами на льду Чудского озера – разгрому шведов в Невской битве. Приняв во внимание концентрацию метафизических образов вокруг этих сражений, мы можем утверждать даже большее: обе битвы маркировали сакральную границу, положенную в наших краях Руси распространению не только немецкой, но и западноевропейской культуры в целом.
Ливонские пленники
Рассказ о Чудской битве завершен описанием триумфального входа Александра Невского во Псков. Вышедшие навстречу ему «игумени … и попове и весь народ» увидели князя Александра во главе дружины. «И бяше множество полоненых в полку его, и ведяхут босы подле коний, иже именують себе божии риторы», – не забывает добавить автор. Последнее выражение не может вызвать у нас никакого сомнения: босыми, у стремени князя шли, разумеется, не риторы (в смысле знатоки риторики), а взятые в плен самые настоящие немецкие рыцари.
Что касается слова «ритор», то оно произведено от немецкого слова, которое в наши дни пишется «Ritter», а означает, как
Прадедом Александра Невского был, собственно, князь Юрий Владимирович Долгорукий.