Калика перехожий. Александр Забусов
и испугался, да только пока еще слишком короток был век христианства на Руси, служилый народ не боязлив. Хлестнул крест-накрест мечом по просунутой конечности, повышая голос до командного гласа, продекламировал неизвестную Андрюхе молитву:
– Избави мя, Господи, от обольщения богомерзкого и злохитрого антихриста, близгрядущего, и укрой меня от сетей его в сокровенной пустыне Твоего спасения. Даждь ми, Господи, крепость и мужество твердаго исповедания имени Твоего святого, да не отступлю страха ради дьявольского, да не отрекусь от Тебя, Спасителя и Искупителя моего, от Святой Твоей Церкви. Но даждь мне, Господи, день и ночь плачь и слезы о грехах моих, и пощади мя, Господи, в час Страшного Суда Твоего. Аминь!
Подействовало! Да так подействовало, что от визга и крика пары голосов за дверью зубы свело, видно, паршивый децибельный ряд подобрал нечистый.
– У-вва-а! За все посчитаюсь с тобой, боярин!
– Ты сначала достань меня, Мизгирь!
– Признал? Призна-ал! Вышибай дверь!
Сильные удары обрушились на дверное полотно. Что-то заставило Ищенко обернуться. В открытый оконный проем при свете круглой луны лез до боли знакомый силуэт, и горбылевский голос возвестил:
– Фу-ух! Еле разыскал тебя, бродяга!
– Сашка, ты? – удивился Андрей.
– Кто ж еще? Помоги!
Ищенко метнулся к окну, ухватил протянутую руку, впопыхах слишком резко дернул на себя, заставив не ожидавшего такой прыти Горбыля усиленно перебирать нижними конечностями через подоконник. Е-е-о! Вместо обычных ступней на глаза Андрею попались свиные копыта внизу Сашкиных порток. Действия в экстремальной ситуации, как натаскивают в спецназе ГРУ, опередили мысли. В лоб еще не успевшего разогнуться Горбыля впечаталась плюха от всей души. Да так славно впечаталась, что тело совершило обратный кульбит, вмазалось хребтиной в нижнюю планку подрамника на окне, а копыта на миг зависли выше головы.
– Мля-я-а! – со стуком верхнего ряда зубов с нижним вырвалось из пасти «чудовища».
Сашкин лысый калган материализовался в свинячье рыло с короткими рожками на лбу черепа. А вот и хвостяра! Андрей, не раздумывая, ухватил рукой почти безволосую веревку, с коровьей кисточкой на конце, росшую из чертячей жопы, крутанув, наматывая на руку, дернул к себе. Видно, черти боятся не только святой воды! Нечистый оклемался явно быстрее обычного человека, попытался выскочить в проем окна. Не тут-то было, Ищенко тащил его на себя, упираясь, как мог. Клешни и копыта черта одно время буксовали на месте, создавая шум скачки как при озвучке кадров на киностудии. Силы у такого бегемота было до хренища. Андрей понял, не удержит! Секунда и клинок в руке. Взмах, и черт, перескочив подоконник, растворился в ночи. В сжатом кулаке остался лишь хвост беса. А за спиной Андрея уже шла настоящая потасовка. Ватага, раздолбенив дверь, лезла через нагромождение лавок в комнату, где, считай, однорукий Роман уже успел приголубить двоих мечом по темечкам, развалив черепушки и разбрызгав мозги и кровушку на пол и матрасы. Толпа напирала, спасала лишь узость прохода.
– Ку-ка-ре-ку! –