Одержимые войной. Доля. Михаил Журавлев
так, – поторапливающе поддакнул Беллерман.
– Дело в том, – продолжил Андрей, – что я ещё недавно полагал, что справился со своими ночными кошмарами полностью. А тут они вернулись. И вернулись вдруг. Понимаете?
– Абсолютно то же самое я и пытаюсь изложить. Дело вот, в чём. У тебя накопились житейские вопросы. Новые вопросы. А память на это выкинула свою излюбленную шутку – вместо ответов подсунула то, что больше всего хочется забыть. Так?
– Так, – угрюмо согласился Андрей.
– Вот я и спрашиваю, Андрей Александрович, ты хочешь найти, что искал в памяти, или тебе нужно избавиться от того, что тебе там мешает? – вскинул серо-голубые глаза, во мановение ока обретшие стальной отлив, Владислав Янович. Андрей снова поперхнулся. Вроде и вопрос не столь неожиданный, но больно сама постановка дикая. А, собственно, почему дикая? Разве не затем он сюда пришел некоторое время назад, чтобы, наконец, избавиться от того, что мешает жить? А что, в таком случае, он мог бы искать? Действительно, что?
– Нет, Владислав Янович, – промолвил он после некоторой паузы, – пожалуй, искать мне там нечего. Всё, что мне надо, у меня есть. А лишнего мне не надо.
– Лишнего… – усмехнулся Беллерман. – Красиво излагаешь, молодец. А откуда тебе знать, что лишнее? Может, то, что тебе представляется абсолютно не имеющим к тебе отношения, как ты выразился, лишнее, на деле, твоя насущная потребность. Разве мы всегда точно определяем, здесь и сейчас, что нам пригодится из житейского багажа, а что нет? Ведь отлучая себя от лишней, как ты её назвал, памяти, ты утрачиваешь часть себя. А вдруг именно это самое ценное, что тебе следовало бы хранить особенно ревностно? Ты не предполагаешь, что подобная операция, может быть болезненной. Скажем, как ампутация?
– Знаете, – пробормотал окончательно сбитый с толку Андрей, – мне уже всё равно. Если ампутация единственное, что может спасти целый организм, то лучше уж ампутация. Правильно?
– Молодец, молодец, – снова с удовлетворением отметил Беллерман и резко поднялся с места, разминая спину и плечи. – Тогда вот, что. Раз уж ты сам назвал всё своими именами, то не станешь удивляться и остальному. Сейчас я выпишу тебе направление на операцию…
– Операцию??? – изумился Андрей, до которого вдруг дошёл смысл слова, а с ним и всего разговора.
– Ну вот, а я только его похвалил! А, по-твоему, ампутация – что? Именно операция, дорогой, и проводят её в условиях стационара.
– То есть мне нужно ложиться в больницу? – с ещё большей тревогой спросил Андрей, который не бывал в больницах с тринадцатилетнего возраста, когда получил спортивную травму и сотрясение мозга, после чего твердо решил для себя всеми правдами и неправдами избегать госпитализаций в своей жизни.
– Ну, во-первых, почему именно в больницу? – мягко возразил врач. Он снова уселся за стол и разложил перед собой какие-то бумаги. – Эта клиника – заведение, совсем не похожее на те, где лежат,