Аленький цветочек. Татьяна Кашпур
сколько ему лет, болеет ли? Эти ничего не значащие и ни к чему не обязывающие вопросы, сгладили неприятное впечатление от разговора с Варварой, тем более девочке хотелось поделиться своими впечатлениями. Узнав, что дедушка Сулейман подарил ей настоящего арабского скакуна и большой настоящий компьютер, что у нее собственная огромная спальня, они заохали и заахали! Вот это да! Первой не выдержала Олька, выпустив струю густого ароматного дыма, чуть не в лицо Насте, спросила:
– Ну и за чем дело стоит? Ты что до сих пор этого дедушку к рукам не прибрала? Там разрешены ранние браки. Жени его на себе! Тем более, что у него нет гарема! Погляди, какая ты красавица, а всем черножопым нравятся блондинки, к тому же волосы роскошные! – не давая Насте возмутиться, доверительно взяла за руку потными руками, – старый? Ну и что? Вот и мой старше меня на двадцать лет, а здохнет – все его денежки мои! Так и у тебя будет! А твой-то дед побогаче моего… Пока, пошла я, сикать хочется!
– Настенька, не обращай внимания, дура она! – заметив блеснувшие в глазах падчерицы слезы, ласково сказала Катерина, – разве можно так, грубо!.. Не плачь! Он что? Уже приставал к тебе? А ты не дала? И правильно! Пусть знает наших! Крепче любить будет! Но ты все равно, возвращайся к нему, он тебя ведь на время отпустил? А вообще ты, девочка моя, даже не понимаешь, как тебе подфартило, – Катерина обняла Настю за плечи, снизила голос до шепота, говорила прямо в пылающее ухо, обдавая девочку перегаром, тошнотворным духом оливье и еще какой-то гадости. – Я тебе зла не хочу! Этот, твой, Соломон, дед, богат? Богат! Вот и не крути носом, не строй из себя девочку-целочку! Такой шанс выпадает раз в жизни и то – одной на миллион! Тебе уже пятнадцать скоро! Кто тебе лучший в мужья? А Иван, Иван-то, батя твой драгоценный, наверное, тебя ему продал! Иначе, откуда деньги на завод! Мишка! Друг! Да где такие друзья водятся? Так, что подумай хорошо! Ты где спать ляжешь? Тут, на диванчике? Пошла я тоже, что-то водка в голову ударила, перебрала я нынче… – пошатываясь она поднялась и переступая порог добавила, – прости, по старой дружбе, разберись на кухне, посуды там…
Оцепеневшая от услышанного Настя так и просидела на диванчике до рассвета. Она не чувствовала ни укусов назойливых комаров, ни ночной прохлады. Не думала ни о чем, просто сидела, на балконе чужой ей квартиры, чужого ей города. Где-то в этих стенах, среди безвкусной и показной роскоши, в жарких постелях, потные, объевшиеся и обпившиеся, спали противные, чужие, грязные люди.
«О папочка, мне так жаль тебя! А Юрочка? Что из него вырастет в этом окружении, при таком воспитании?». Она прикрыла глаза и явственно увидела одинокую фигуру в нелепой хламиде, клетчатый платок, как крылья подбитой птицы трепещет на жарком южном ветру… А эти глаза – он почти плакал – столько тоски и грусти было в них. Вспомнила голос ровный и строгий: «Если захочешь – возвращайся, нет – я тебе вышлю все твои документы. Привет Ивану, я простил его. Прощай Анастасия». Решение пришло само собой, она достала мобильник, набрала номер.
– Дедушка!