Эрик Фоглер и преступление белого короля. Беатрис Осес
именно поэтому, мама, именно поэтому! Теперь у вас есть возможность получше узнать друг друга.
– Ты разве не помнишь, что случилось в прошлый раз, когда он приезжал ко мне?
На другом конце трубки воцарилось молчание.
– А мы провели вместе всего один день! Теперь представь, что будет за неделю!
– Ну, с тех пор прошло почти три года, и Эрик сильно переменился, мама…
– Не пытайся меня обмануть!.. Уверена, он все такой же несносный.
– Пожалуйста, пожалуйста, – умолял ее Франк Фоглер, схватившись за телефонный шнур и стараясь говорить как можно тише, – ты же знаешь, я не стал бы тебя просить, если б не крайняя необходимость. Я ошибся при покупке билетов и теперь не знаю, что делать.
– Я не готова брать его на себя, сынок.
– Пожалуйста!
– Ну нет же, нет…
– Я в отчаянии, – взмолился он.
– А ты не можешь нанять кого-то присмотреть за ним?
– У меня нет времени, мама! Послушай, я вернусь в Бремен в следующую субботу вечером и приеду за ним в Грасберг в воскресенье, клянусь. Это всего лишь неделя – вот увидишь, время пролетит незаметно! – уверял Франк Фоглер, стараясь, чтоб слова его звучали убедительно.
– …Ну хорошо. Но за тобой должок, и весьма серьезный.
«Неделю с бабушкой, неделю…» – цедил Эрик сквозь зубы. То есть семь дней, сто шестьдесят восемь часов, десять тысяч восемьдесят минут и шестьсот четыре тысячи восемьсот секунд. «Я не вынесу!» – говорил он тихо, не отводя глаз от окна автомобиля. А отец тем временем будет находиться где-то наверху Эмпайр-стейт-билдинг, или гулять по авеню с небоскребами, или смотреть мюзикл на Бродвее. Жизнь несправедлива, чудовищно несправедлива. По крайней мере, так думал юноша в то утро.
Беспрестанно прокручивая в мыслях свою беду, он едва заметил, что дождь прекратился. Он также не обратил внимания на то, что отец выключил музыку и снова слушал новостную радиостанцию, где постоянно обсуждали убийство Зандры Надель. Тем более, не видел он указателя, сообщавшего о том, что они прибыли в Грасберг, и не рассматривал улочек, по которым они, подпрыгивая на ухабах, ехали.
Глаза его были полны слез ярости и бессилия. Ему недавно исполнилось пятнадцать, он думал о своей карте нью-йоркских памятников, о том, как долго готовился к поездке. А потом вдруг ко всем этим образам прибавилось лицо бабушки, ее белая грива, развевающаяся на ветру, и невольно мурашки побежали у него по спине.
– Мы уже приехали! Можешь выходить из машины! – внезапно объявил отец, паркуясь у старого дома.
Эрик с неохотой открыл дверь и вышел. ПЛЮХ! И тут же ступил в глубокую лужу посреди улицы.
– Мои «Ломбартини»! – воскликнул он в ужасе, вставая на цыпочки, чтобы как можно меньше намочить ботинки.
В этот момент черная кошка выбежала с противоположного тротуара и подскочила к нему. Приблизившись к Эрику, она посмотрела на него своими большими желтыми глазами и угрожающе мяукнула.
Глава