Судья Шерман. Алекс Орлов
уже немало уроков у мистера Пьезо, она надеялась, что у нее все выйдет по-другому.
«Это он только с Сандрой так себя вел, потому что им и поговорить не о чем было. Сандра – она ведь со всеми так», – думала Дженни, торопясь на свидание.
Собственную встречу со знаменитостью она представляла иначе: бесконечные разговоры о театральной жизни, о пьесах популярных авторов, и, конечно же, мистер Бах должен был послушать выученный Дженни отрывок из пьесы «Нежные урки».
Еще это ужасное нападение. Дженни едва не позвонила в полицию, чтобы сообщить о происшествии, и не сделала этого потому, что спешила на встречу с мистером Бахом. К тому же она почти ничего не запомнила. Только сильный рывок и чьи-то сильные пальце на горле.
А еще запомнила ужасное перекошенное лицо одного из бандитов, которого ей удалось отключить с помощью шокера. Дженни хотела и об этом поговорить с мистером Бахом, поскольку он казался ей человеком проницательным и, безусловно, мудрым, однако тот продолжал тянуть ее за руку и что-то бурчал себе под нос.
– Постойте, мистер Бах! Не нужно так бежать – мне больно!..
– Уже скоро, малышка моя, уже скоро! – бросил через плечо Бах и, не оборачиваясь, пошел еще быстрее.
Перепуганная девушка, как казалось старому Пьезо, излучала такую сексуальную энергию, что он просто сходил с ума. И как только они очутились на территории стройки, Бах понял, что должен получить удовольствие прямо сейчас.
– Пойдем обратно? – с надеждой спросила Дженни, когда мистер Бах вдруг остановился.
– Не спеши, крошка. Лучше встань на колени – так тебе будет удобнее. Если порвешь чулочки, я куплю тебе новые…
– Не нужно, мистер Бах, прошу вас! – не на шутку перепугалась Дженни. – Пойдемте назад, в кафе…
– Какое кафе, глупышка? – прошипел Бах, силой опуская Дженни на колени. – Сделай мне это быстро и считай, что ты принята в театр стажером…
– Но почему же здесь, мистер Бах? Лучше отпустите меня, я хочу домой, – плачущим голосом попросила Дженни.
Осенний ветер раскачивал скрипучие фонари, и тени от торчавших балок тоже раскачивались из стороны в сторону, то удлиняясь, то укорачиваясь, словно тянущиеся из темноты руки.
– Ну же, крошка, не ломайся! Ты хочешь попасть в театр или нет? Только не говори мне, что ни разу этого не делала, – это не твоя роль, я же вижу…
17
На какое-то мгновение Рино потерял Биргит и Пьезо Баха из виду. Он попытался идти быстрее, но едва не упал, споткнувшись о брошенный кирпич. Половина фонарей на стройке не горела, а те, что еще изливали слабый свет, скрипели на ветру, как несмазанные рессоры.
Лефлер догадался, что Бах и Биргит успели скрыться за углом недостроенного здания, и, напрягая зрение, пошел быстрее.
Неожиданно рядом с ним промелькнул какой-то предмет. В одно мгновение предмет подпрыгнул, словно мячик, и оказался на вершине сложенных стопкой бетонных плит.
«Кошка», – определил Рино и вспомнил, что это вторая встреча с кошкой за один только