Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц. Джек Фэруэдер
организации эффективного подпольного сопротивления[62].
До глубокой ночи они обсуждали стратегию, затем перешли к распределению ролей. Ян будет руководителем, Витольд – главным вербовщиком. Организацию назвали Тайная польская армия (Tajna Armia Polska). На рассвете они покинули квартиру Элеоноры и, соблюдая все меры предосторожности, отправились к Полевому кафедральному собору Войска польского – эта церковь в стиле барокко находилась на окраине Старого города. Там они попросили знакомого священника засвидетельствовать их клятву. Стоя на коленях перед слабо освещенным алтарем, они поклялись служить Богу, польскому народу и друг другу. Священник благословил их, и они ушли – усталые, но воодушевленные[63].
Витольд начал вербовать людей. Зима в тот год наступила рано. Часто шел снег, Висла замерзла. В городе уже действовало около сотни подпольных ячеек. Среди них были объединения, которыми руководили военные, были коммунистические и профсоюзные организации, группы творческих работников, была даже группа химиков, задумавших применить в войне биологическое оружие. Немцы контролировали популярные места встреч, такие как гостиницы «Бристоль» и «Адрия», но появились и новые точки сбора подпольщиков. Эти места называли подпольными явками. Одним из таких мест был ресторан «У Эльны Гистедт», названный в честь шведской опереточной певицы, которая открыла его специально для того, чтобы обеспечить работой своих друзей-артистов. За столиками ресторана собирались кучки заговорщиков. Большинство из них знали друг друга. Люди делились слухами или новостями из нелегальных радиоточек о контрнаступлении союзников, которое ожидалось весной[64].
В это же время возле центрального железнодорожного вокзала вырос черный рынок, где торговали одеждой и продуктами, долларами, драгоценностями и поддельными документами. Крестьяне контрабандой везли из сел и деревень товары: под одеждой, в потайных сумках и даже в бюстгальтерах[65].
«Никогда раньше не видел я таких огромных бюстов, как в то время в Польше», – вспоминает Стефан Корбоньский, участник подполья. Один предприимчивый контрабандист провез в город туши свиней, спрятав их в гробах. Немцы, занятые созданием своей администрации, проверяли грузы формально, а если и ловили кого-то на контрабанде, могли отпустить за взятку или, в редких случаях, за остроумную шутку – как это было с контрабандистом, который пытался замаскировать рысака под крестьянку. «Когда жандармы обнаружили подлог, даже они, начисто лишенные чувства юмора, чуть не умерли со смеху», – писал Корбоньский[66].
Витольд избегал публичных собраний и отдавал предпочтение новобранцам, отличавшимся, как и он сам, природной сдержанностью и скрытностью. Он быстро осознал суть работы подпольщика. Национальность, язык, культура – это важные скрепляющие узы в любой группе, но для его людей самым главным было доверие. Акт вербовки означал, что от новобранца теперь зависит жизнь Витольда, и наоборот. Иногда люди, которых выбирал Витольд, удивлялись,
Pilecki, [W jaki], PUMST, BI 6991, p. 14–15.
Pilecki, [W jaki], PUMST, BI 6991, p. 14; Malinowski,
Garliński,
Korboński,
Korboński,