Угрешская лира. Выпуск 3. Отсутствует
комнатку в Клубном переулке.
– Ань, познакомь меня с ней.
– Ладно, только сначала спрошу у неё. Вдруг ещё не захочет ни с кем знакомиться после смерти мужа. До свиданья.
– Пока.
Валентина охотно согласилась познакомиться с Ярославом. Она читала его статьи, стихи и очерки в газете и, может быть, тоже помнила ту первую мимолётную встречу с ним на заводе «Спартак». Через несколько дней, когда она сдала экзамен, Илюнина познакомила их у проходной после работы. Сначала они гуляли вчетвером: Аня, её муж Лёва, Ярослав и Валя, но вскоре Илюнины заспешили домой, оставив Смелякова с новой знакомой. Побродив немного вокруг пруда, они пошли в кино на фильм «Цирк», который снова привезли в клуб. Возникла тема для общих разговоров. После сеанса Ярослав пошёл проводить Валентину, хоть её дом и находился почти рядом с клубом. Она вела себя сдержанно, но не скованно.
Они стали встречаться сначала изредка, а потом всё чаще. Смеляков чувствовал себя легко с этой удивительной женщиной. Она была на пять лет его старше. Между ними ощущалось родство душ, переживших немалые страдания. Валентина любила и умела слушать Ярослава: его рассказы, стихи, мнения о прошлых и настоящих событиях, – заразительно смеялась его шуткам, но сама не отличалась многословием, о себе рассказывала мало. Смеляков деликатно не расспрашивал её о покойном муже, понимая, насколько такой разговор тяжёл для неё. Им было хорошо вдвоём. Они могли долго гулять по окрестностям Николо-Угреши, по берегу Москвы-реки, разглядывать на Голюбовской горке, что у деревни Гремячево, замшелые староверческие надгробия, стоя под раскидистыми старыми соснами, молча любоваться панорамой окрестностей: изгибами реки, заречным старинным селом Остров с шатровой белокаменной церковью и другим селом Беседы, где церковь оставалась действующей.
Ярослава тянуло к Валентине, но он не сразу понял, что по-настоящему полюбил её: отголоски чувства к Машеньке всё ещё жили в его душе. В середине лета он снова был на спектакле «Слава», где блистала юная актриса, и 27 июля опубликовал в «Дзержинце» огромную хвалебную рецензию. А Валя вела себя по-прежнему строго, иногда в её глазах он улавливал какую-то отчуждённость и тоску. Наверное, её не отпусками воспоминания о Сергее Макарове. Оттого и сблизилась она с Ярославом небыстро.
А жизнь вокруг бурлила: коммуна готовилась к своему десятилетию. К юбилею планировали перевести музыкальную фабрику в новое четырёхэтажное здание. Многих ребят-коммунаров стали выпускать из коммуны, вручая им паспорта. Приятное, казалось бы, событие для большинства из них становилось испытанием, ведь они одновременно лишались коммунарской «мамы» и отныне сами
должны были платить за питание, общежитие и одежду. А некоторые коммунары, зная, что всегда будут накормлены и одеты, тратили свои немалые заработки – 400–500 рублей в месяц – в Москве на сладости и дорогое курево за несколько дней. В июле Смелянский привёз в коммуну целых два чемодана новых паспортов, которые и вручил на ближайшем субботнем общем собрании. Смеляков бы с радостью получил