АНАСТАСИЯ МЕНЬШИКОВА. СВОЯ ДОРОГА. Записала Ирина Майорова
получила уже летом, месяца через три: «Эти восемь недель я думал, – пауза. – Не хотел портить тебе жизнь, – еще одна пауза. – Но вот испортил». Тогда же я узнала, что стала первой девушкой, у которой Меньшиков попросил телефон. Маме долго не рассказывала о переменах в личной жизни. Наконец решилась, звоню в Талнах: – Короче, я тут встречаюсь с одним человеком… – Та-а-к… И кто он? – Олег Меньшиков. – Ой, бедный Олег! – Да ладно тебе. Почему бедный-то? – Ты только уж сразу ему все не вываливай. Что имелось в виду под этим «все», можно было не гадать. И мой не самый покладистый характер, и прилагающаяся многочисленная родня. Только предуп реждение мамы было запоздалым: я уже давно Меньшикову все «вывалила». Так и сказала: «Учти, если решишь взять в жены, вместе со мной возьмешь и всю семью». Он в ответ молча развел руками: дескать, выбора нет, согласен. Олег у родителей один, понятно, что поначалу ему на наших семейных сбо рах было не очень комфортно. Большую часть времени сидел молча, с напряженным лицом, а когда мы оставались наедине, признавался: «Я теряюсь. Не знаю за кем следить, кого слушать, кому отвечать. Вы все что-то разом говорите, кудато бегаете, суетитесь. У меня уже через полчаса голова идет кругом». Сейчас, конечно, попривык. На семейных торжествах и шутит, и истории рассказывает, и поет, и имена моих племянников уже не путает. Но запанибрата с ним по-прежнему нельзя. Меньшиков не любит этого определения, и все же я его использую: он очень непростой человек. Сложность идет не от пустой фанаберии, а от понимания, как много ему дано – таланта, обаяния, внутренней глубины, благородства. Не удивлюсь, если у него дворянские корни. Так что не только из-за разницы в возрасте в двадцать с лишним лет я первые полтора года отношений никак не могла перейти на «ты». Олег ругался: «Это просто без об разие – мы столько времени вместе, а ты «выкаешь»!» Я всячески виляла, придумывала словесные конструкции, в которых можно избежать личных местоимений. Перешла на «ты» только когда почувствовала, что могу это сделать без усилия над собой. Еще при первой встрече с родителями Олега заметила, что между ними и сыном тоже существует дистанция. Это ни в коем случае не отстраненность, нет – они очень любят друг друга, но представить, чтобы Елена Иннокентьевна или Евгений Яковлевич, обращаясь к Меньшикову, назвали его Олежкой или сыночком, невозможно. На «вы» и по имени-отчеству – и то реальнее. Мое знакомство с ними состоялось на «похоронах» спектакля «Игроки» – «Театральное товарищество 814» снимало постановку с репертуара. Конечно, я волновалась. Но рвать на себе кофту, доказывая Елене Иннокентьевне и Евгению Яковлевичу, как сильно люблю их сына, не собиралась. Примут – значит примут, нет – ну что ж… К счастью, все сложилось замечательно: они оказались чудесными людьми, мы сразу понравились друг другу, нашли общий язык. Наш курс репетировал дипломный спектакль, когда на дисплее моего мобильного высветился номер Меньшикова. Услышав в трубке сиплое «Алло!», я испугалась: – Что случилось?! –