Слепая. Коэльо Нетто
и поставила лампадку на прежнее место.
– Неужто вы так-таки ничего не видите? – снова повторила она.
– Я уж вам сказала, Нья Бемвинда. К чему мне лгать? Я ведь не маленькая. Что это, в само деле? – Анна-Роза сердито отбросила одеяло и повернулась к стене.
Знахарка вышла в другую комнату и, покачивая головой, шепнула поспешившей за нею негритянке:
– Это плохой признак! С Анной-Розой неблагополучно. Вот увидите! Дай Бог, чтобы с ней не случилось беды… – И, приставив ко лбу указательный палец, она закончила: – У нее неладно тут… Такие случаи бывают часто.
Кабиуна, как раз возвращался с плантации с настрелянными горлинками. Знахарка поспешила ему навстречу и сообщила о своих опасениях. Он смотрел на нее, вытаращив глаза, и почти не понимая, что она говорит.
– Больна? Анна-Роза больна? – повторял он.
Потом побежал в дом, поставил в углу ружье и уже хотел пойти к жене, когда негритянка шепнула ему:
– Она заснула.
Но мулатка, услышав, раздраженно крикнула:
– Я вовсе не сплю! Это ты, Кабиуна?
– Я, милая.
Она быстро повернулась и обняла его.
– Кабиуна, я хочу видеть свою дочь, а они мне не дают!
– Кабиуна поднес к ней девочку:
– Смотри, голубка, вот она, вот твоя дочурка. И глазки у нее открыты.
Анна-Роза села на кровати, прислонившись к подушкам, и протянула руки, чтобы взять ребенка.
– Как тут темно! Который час?
– Скоро полдень.
– Как темно! Открой ставни.
Кабиуна осторожно растворил ставни, и в комнату медленно скользнули солнечные лучи, сначала слабые и нежные, потом стремительно разгораясь, как пожар, пока сквозь совершенно распахнутое окно не хлынул яркий дневной свет, и не завиднелись дивно голубое небо, пышные деревья и далекие холмы. Пламя лампадки побледнело, как светлячок в лунную ночь, и теплый, вкрадчивый ветерок, напоенный запахом свежей зелени, заструился по комнате. Малютка хмурила лобик, жмурясь от яркого света, впервые коснувшегося ее сетчатки, и жадно сосала грудь, а Анна-Роза сидела, наклонившись, с широко раскрытыми глазами, и повторяла:
– Открой же окно, Кабиуна… Открой настежь!
– Да оно открыто, дорогая. Разве ты не видишь?
– Нет.
– Оно открыто!
– Открой побольше!
– Да оно совсем открыто!
Тогда она подняла голову с тяжелыми волнами черных волос и широко раскрытыми глазами долго, не мигая, смотрела на окно. Муж неподвижно стоял возле, не отрывая от нее взгляда; знахарка и негритянка испуганно жались в стороне.
– Кабиуна, поди сюда. Пожалуйста, открой окно, милый!
– Дорогая, оно открыто! Посмотри же на солнце возле твоей кровати. Разве ты его не видишь? Разве ты не видишь солнца?
– Я ничего не вижу.
Кабиуна испуганно взглянул на знахарку, покачивавшую головой. Негритянка, подперев одной рукой голову, с жалостью смотрела на больную.
– А девочку ты видишь?
– Она у моей груди. Я ее чувствую, но не вижу, Кабиуна. Клянусь тебе Богом!
Она