История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 4. Джованни Джакомо Казанова
его слушаться. Он сказал, что не отпустит мне грехов, а я ответила, что пойду, тем не менее, к причастию. Священник пошел к епископу Диедо, чтобы узнать, что делать, и епископ пришел поговорить со мной, чтобы внушить, что я должна повиноваться своему исповеднику. Я ответила, что мой исповедник должен отпускать мне грехи, и он имеет право давать мне советы, только когда я его об этом попрошу. Я сказала ему прямо, что, не желая скандализировать весь монастырь, когда он отказал мне в отпущении грехов, я пойду, тем не менее, к причастию. Епископ приказал ему отпустить мне грехи, с моего согласия. Но я не сочла себя удовлетворенной. Мой любовник доставил мне папское «бреве», разрешившее мне исповедаться, кому я хочу. Все сестры завидуют этой привилегии, но я воспользовалась ею только один раз, потому что дело того не стоит. Я исповедуюсь все время у одного, который, выслушав меня, без всяких затруднений отпускает мне грехи, потому что я не говорю ему решительно ничего важного.
Так я обнаружил у этой обожаемой женщины мощный ум; но иначе и не могло быть, потому что у нее была равная потребность успокоить свою совесть и насытить свои чувства.
Уверившись, что мы встретимся в казене, я вернулся в Венецию. В воскресенье после обеда я сделал круг вокруг острова Мурано в двухвесельной гондоле, как для того, чтобы разглядеть, где может быть пристань казена, так и для того, чтобы увидеть, откуда малышка выходит из монастыря; но я ничего не понял. Я узнал про пристань казена только в новены, а про выход из монастыря – шесть месяцев спустя, с риском для жизни. Мы поговорим об этом, когда наступит срок.
К часу ночи я был уже в замке моей любимой и, в ожидании прихода идола, развлекался, просматривая книги, составлявшие маленькую библиотеку в будуаре. Их было немного, но все избранные. Там было все, что самые мудрые философы написали против религии, и все, что самые сладострастные перья написали в узкой области любви. Книги соблазняющие, зажигательный стиль которых заставлял читателя отправляться на поиски реальности, единственно способной загасить пламя, циркулирующее в их венах. Кроме книг, там были тома, содержащие сладострастные эстампы. Их достоинство в значительно большей степени зависело от красоты рисунка, чем от похотливости содержания. Там были эстампы из «Шартрского привратника», выполненные в Англии, рисунки Мерсиуса и Алоизия Сижеа Толетана, красивее которых я ничего не видел. Кроме того, маленькие картинки, украшавшие кабинет, были так хорошо выполнены, что казались живыми. Час пролетел для меня за мгновенье.
Появление М. М., одетой монашенкой, заставило меня вскрикнуть от радости. Я сказал, бросаясь ей на шею, что она не могла прийти более кстати, чтобы помешать мне заняться школьной мастурбацией, к чему толкало меня все, что я здесь изучал в течение часа.
– Но облаченная в святые одежды, ты меня поразила. Позволь, мой ангел, сразу заняться с тобой любовью.
– Я мгновенно переоденусь в мирское. Мне нужно только четверть часа. Я не нравлюсь себе в этом сукне.
– Отнюдь