Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник). Владимир Васильев
не поделаешь, и продолжил свой путь в гору к монастырю.
А на следующий день поселение оказалось пустым, ушли оттуда люди. Почему и куда ушли – не сказали. Предположил Петропавел было, что они решили в другое место перебраться, подальше от дома с безумным Мозгом, но тогда бы они скотину с собой забрали и вещи. А скотина меж тем роптала, запертая в загонах, и вещи в домах остались, все на своих местах. Так и не понял Петропавел, что эти люди лишь на его помощь надеялись. И когда они узнали, что спасать их он не желает, то потеряли всякую надежду. Но об этом Петропавел так и не догадался, хоть и думал долго, куда ушли в ту ночь поселяне, искал их. Но к той пропасти, куда дети случайно попадали, Петропавел не подходил, глубока пропасть была, опасался он, что затянет.
А Мозг обещание исполнил и призрак девушки его умершей ему предоставил. Очень хороша собою она оказалась. Не сказать, чтобы совсем уж была похожа характером, но лицом и повадкой неотличима оказалась от той, ушедшей. Он иногда звал ее к себе, разговаривал с ней и горными видами вместе с ней любовался, но чем дальше, тем реже они встречались. Потому что излечился Петропавел от неизбывной боли своей, а почему, как – так и не понял. С Мозгом они теперь живут душа в душу, беседуют часто о самых разных материях, а иногда в разгул пускаются от великой скуки. Петропавла больше не раздражают призраки, наоборот, развлекают даже. Когда их долго нет, то Петропавел начинает скучать. А Мозг теперь зовет его Петропавлик.
Евгений Лукин
Клопики
Просыпаюсь, переворачиваюсь навзничь, и первое, на чем останавливается взгляд, – два «клопика» на потолке. Один – прямо надо мной, другой – поближе к люстре.
Свежие, темно-розовые. Минут через пятнадцать сольются с окружающим фоном, вылиняют, поблекнут.
– С добрым утром, – приветствую их, потянувшись. – Милости просим в наши пенаты. Увлекательных зрелищ не обещаю, но…
Пришельцы безмолвствуют и вообще делают вид, будто сказанное к ним не относится. Выбираюсь из-под простыни, влезаю в тапки и в чем мать родила, не таясь, дефилирую в туалет. На косяке, аккурат напротив унитаза, расположился еще один «клопик», побледнее. Должно быть, чуть раньше приполз. Чей же это, хотелось бы знать, десант? Кто вас, «клопики», ко мне запустил: соседка слева или соседка справа? Наверное, слева. Ту, что справа, голые мужики вроде бы уже интересовать не должны.
– Ай-яй-яй… – укоризненно говорю я микроскопическому соглядатаю. – И не стыдно?
Воссевши на стульчак, запрокидываю голову, оглядываю чистые беленые углы. Удивительно, однако с некоторых пор (сами знаете, с каких) куда-то подевались пауки: то ли механическая мелюзга достала их радиоволнами, то ли самим фактом своего присутствия. Соседка (та, что справа, пенсионерка) тревожится, говорит, будто паук – к деньгам, стало быть, отсутствие пауков – к безденежью. Мне бы ее заботы!
Не знаю, кто окрестил «клопиков» «клопиками», но словцо настолько всем пришлось по вкусу, что официальное их название забыто напрочь. Кругленькие