Шахидка с голубыми глазами. Андрей Дышев
это дело на стол Никулина, чтобы тот дурью не маялся от безделья, ибо весной в нашем агентстве всегда было затишье.
Вел бы я дело о мошенниках – можно было бы предположить (и то с огромной натяжкой!), что организатор банды заказал меня киллеру. Но я даже не раскрывал папку с заявлениями…
Я встал у стеллажа, набитого скоросшивателями с делами, которые мы благополучно завершили и передали в следственный отдел. Может быть, кто-то из разоблаченных преступников захотел отмстить мне? Нет, малоубедительно. Какой смысл в этой мести, если я не знаю, кто и за что мне мстит. Как минимум расправе должны были предшествовать угрозы, шантаж, анонимные звонки с требованиями…
Никулин громко рассмеялся от прочитанного, хлопнул себя по лысине.
– Зачитываю цитату из заявления! – сказал он. – «После того, как я купила у него все лотереи, и все они оказались с выигрышем, я спросила, где могу получить свои деньги, на что молодой человек ответил, что мои деньги лежат в центральном швейцарском банке. Тогда я сказала, что у меня нет загранпаспорта, на что молодой человек ответил, что если имеется выигрышная лотерея, то ни виза, ни заграничный паспорт, ни даже билет на самолет не нужны. Тогда я поехала в аэропорт и спросила в кассе, как мне сесть в самолет, который отправляется в Швейцарию, на что кассирша ответила, что мне лучше отправиться в дурдом…»
Я взял со стола ключи от сейфа и открыл его, хотя прекрасно знал, что в нем нет ни одного дела.
– У меня создается впечатление, – произнес Никулин, не отрываясь от чтения, – что ты ищешь бутылку. Могу предложить стаканчик «Настойки рябиновой на коньяке».
Так же, не поднимая головы, он протянул руку к подоконнику, взял бутылку с этикеткой, на которой почему-то был нарисован то ли металлопрокатный завод, то ли ТЭЦ, и водрузил ее на стол передо мной. Я выдернул пробку зубами и наполнил чашки, на дне которых остались засохшие черные кружочки от кофе.
– Как ты думаешь, Иоанн, – спросил я, снова возвращаясь в кресло и занюхивая рябиновую настойку яблочной долькой. – Кто и за что мог бы меня убить?
– Мы могли бы убить, твои сотрудники, – тотчас ответил Никулин. – За то, что мало платишь.
Я остался удовлетворен этим ответом. Манеру разговора Никулина я познал давно, привык к ней и научился без труда ориентироваться в том словесном хаосе, который он возводил всякий раз во время нашего общения. Никулин прекрасно понял, что именно я хотел узнать, но коль не смог ответить по существу, то ответил шуткой.
– А что, на тебя готовится покушение? – после недолгой паузы уточнил он.
Я не стал рассказывать ему о том, что произошло у сквера. Никулин бы заволновался, начал задавать мне массу вопросов, выпытывая детали, а потом сорвался бы с цепи, разыскивая заляпанную грязью «десятку». А разыскать ее – все равно, что самолет, который пролетел где-то высоко в небе.
– Да я так, – отмахнулся я. – Фантазирую. Читай, читай про пенсионеров, не отвлекайся по пустякам.
Ладно, Кирилл, сказал я себе,