Религер. Последний довод. Денис Бурмистров
на колено Егора. Звонко стукнулось железо о железо, серебристой рыбкой мелькнула тонфа. На снег брызнуло красным.
Запоздало и совсем не к месту Егора накрыло прозрачным маревом. Это Ремезов зачем-то накинул на него защитный кокон.
Что он делает? Еще боя толком не было, а он расходует силы!
Волков спешно вскочил на ноги.
А сам-то хорош! Так подставиться! Но худой нож выхватил слишком неожиданно. Надо надеяться, что от испуга. И то ладно.
По левому боку разливалось тепло, одежда неприятно липла к телу. Да и черт с ним, царапина!
– Егор! – рявкнул кореец, на которого наседало двое.
«Радио» переместилась чуть ближе к Костику. Волков успел заметить это, прежде чем вновь ввязался в бой.
Вновь удар, блок, отскок. Они пытались рассеять защиту вельзы. Старались увести тощего от крепыша. Но момент был потерян, противники поняли намерения мистириан. Бой превращался в шахматный пат, когда ни одна из сторон не могла добиться результата.
Пора вводить новый фактор.
И словно все участники Поединка почувствовали этот момент. Картина резко изменила палитру.
Ордалианин, будто получив хороший заряд, яростно бросился на корейца. Его пудовые кулачища паровыми молотами обрушивались на хрупкую фигуру мистираинина. Вбивали, вколачивали, громили. Егор еле успел отскочить с дороги отступающего Кима, оказался нос к носу с худым. Тот походил на взъерошенную ворону, побитую и изрядно ощипанную. Изможденное лицо, круги под глазами, блестящие капли слюны на обвивающем шею шарфе. Бой давался ему тяжело, но рано было говорить о победе.
Из горла худого, выталкиваемые прыгающим кадыком, понеслись слова. Тягучий слог неизвестной молитвы задрожал, вибрируя, в морозном воздухе. На миг показалось, что за спиной вельзы поднимается алый рассвет.
Егор успел лишь сдавленно вскрикнуть, когда обжигающая волна пламени поглотила его фигуру.
Ремезов со своим коконом успел в последний момент. Жар опрокинул Волкова на спину, в клубы исходящего паром снега. Перед глазами плясали огненные протуберанцы, волосы и одежда буквально затрещали от температуры. Вызванный вельзы огонь чудом не испепелил его, весь удар принял на себя сотворенный Костиком щит.
И тут же воздух разорвал гортанный крик корейца. Егор почти поднялся, когда по земле словно ударили гигантским кулаком. Почва ушла из-под ног, в точке удара земля рваными комьями полетела в стороны, оставляя неглубокую воронку.
Крепыш и худой повалились на землю, отчаянно барахтаясь и силясь встать.
Волков и кореец почти одновременно рванули к ним, словно псы с цепи.
Добить! Надо успеть добить!
Навстречу бегущему Егору поднимался ощерившийся разбитым ртом худой, выставляя впереди себя нож. Он чуть-чуть не успевал, Егор видел это.
Слова, сорвавшиеся с языка стоящего на колене коренастого религера, были односложны и невыразительны. Древний язык, простые формы. Но для многих религеров именно эти звуки молитвы становились последними.
Сильнейшая