Смерть под псевдонимом. Наталья Александрова
Николаевне смутно знакомым. Она наморщила лоб, безуспешно пытаясь вспомнить, где она его слышала, но собеседник по-своему понял ее пристальный взгляд. Он засуетился, сунул руку в карман пальто и достал оттуда красную книжечку писательского удостоверения.
– Вот мой документ… – проговорил он, но не успел договорить: вместе с удостоверением из кармана выпала фотография. Эта фотография спланировала, как бумажный самолетик, и упала на пол возле левой ноги Надежды.
Сперанский побледнел, на лице его отразился самый настоящий ужас. Само его лицо, прежде породистое и вальяжное, утратило форму и оплыло, как сальная свеча. Он шагнул вперед, наклонился, потянулся за фотографией, но Надежда Николаевна опередила его, схватила снимок и спрятала за спину.
– Отдайте! Отдайте мне ее! – воскликнул Сперанский, протянув руки в умоляющем жесте.
– Ага! – догадалась Надежда. – Значит, вы пробрались в квартиру Кондратьева, чтобы найти эту фотографию?
– Ну да! – пробормотал мужчина. – Отдайте мне ее!
Его лицо выражало настоящее страдание.
– Ишь, как вас разбирает! – Надежда Николаевна, помня, что самый безобидный человек может стать опасным, если его загнать в угол, на всякий случай отступила, чтобы между ней и Сперанским оказался комод, и взглянула на снимок.
Это была фотография титульного листа рукописи. Сверху стояла фамилия автора – Николай Стерлигов, ниже, крупными буквами – название: «Белая волчица. Рассказ охотника».
Еще на листе можно было разглядеть расплывшийся штамп издательства и вписанную от руки дату – двенадцатое мая тысяча девятьсот восемьдесят шестого года.
И тут Надежда Николаевна вспомнила, откуда ей знакома фамилия собеседника.
Лет двадцать назад в одном из толстых московских журналов была опубликована повесть с таким названием – «Белая волчица». Повесть была написана очень ярко и живо, сюжет такой, что не оторваться, все ее читали, номер журнала с ней передавали друг другу. Потом она вышла отдельной книгой, еще через два года книгу экранизировали. Так вот, фамилия автора была Сперанский.
Надежда снова взглянула на фотографию… там была напечатана совсем другая фамилия – Стерлигов.
Истина забрезжила перед ней, но Надежда Николаевна еще не до конца ее осознала.
– Отдайте! – повторил Сперанский, чуть не плача. – Ну что вам стоит? Я вам заплачу… – и он снова полез в карман.
– Не нужны мне ваши деньги! – фыркнула Надежда Николаевна. – И вообще, не смейте предлагать взятку лицу при исполнении, совсем голову потеряли? И не лезьте в карман, неровен час, еще что-нибудь выроните! Ладно, так и быть, отдам вам фотографию, если вы мне все честно расскажете!
– Мне очень больно… это не тот поступок, которым можно гордиться… – пробормотал Сперанский, опустив голову.
– Ничего, расскажите, и вам станет легче! – посулила Надежда, как делали до нее тысячи следователей и судей.
Сперанский посмотрел на нее недоверчиво, однако взял себя в руки и приступил к рассказу.
Двадцать пять лет назад он работал