Рассвет 2.0. Яна Завацкая
Нам, конечно, говорили, что они повернули оружие против братьев по классу, убивали рабочих, но все равно ведь люди. Пошли в охрану Новограда, чтобы прокормить семью, им приказали – они и стреляли. Я подошел к камню ближе.
Вот это новость! Теперь и этот памятник – ну не памятник, так могильная плита – был покрыт именами. «Казанцев, Игорь Андреевич, год рождения – год смерти. Нурмухамедов, Ришат Ахметович… Шнайдер, Иосиф… Слепынин, Борис…»
Только имена, фамилии, год смерти, иногда и год рождения. Интересно, кто же это сделал? Ведь это не так просто – неужели восстановили каким-то образом имена охранников, выяснили, кто именно погиб в том бою? Это должна быть титаническая работа – и чего ради? Н-да, странное дело. Впрочем, и это неважно.
Памятник по-прежнему на месте – перед музеем. Эта скульптурная работа тоже в детстве потрясала мое воображение, да и сейчас я нахожу ее вполне приличной. Герои Кузинской революции. Алексей Воронков, в бандане и с кинжалом на поясе. Стальное лицо, рука на прикладе. Ольга Николаевна Боровская. Памятник поставили еще при ее жизни, она вначале была секретарем Кузинского горкома, а потом уехала в Свердловск и там стала очень большим уральским начальником. Говорят, Боровская сильно возражала и метала громы и молнии по поводу памятника. Зачем, мол, этот культ личности при жизни. На что Кузинский совет резонно ответил, что из песни слов не выкинешь, памятник – погибшим, но ее, Ольги Николаевны Боровской, сиречь Иволги, роль из истории Кузинского освобождения не сотрешь. Так что пусть терпит. Хотя, наверное, став начальством, да и просто постарев, Боровская уже потеряла внешнее сходство с этой женщиной – жесткой, костлявой, с птичьим профилем, во главе архитектурной группы – Воронков, он же Ворон, стоит сбоку, как бы охраняя ее.
Еще рядом трое бойцов, и это не просто безымянные символические революционеры; один из них – Апрель (у него еще гитара наперевес вместо автомата), другой – китаец Син, оба заметные люди, сыгравшие значительную роль в тех событиях и позже. А третья – Мария Кузнецова, легендарная героиня, восемнадцатилетняя девчонка, о которой и книги писали, и фильмы снимали. Она ценой своей жизни спасла жизнь Боровской. Она вместе с еще одним бойцом взорвала ядерный переносной фугас, спасла таким образом революционную коммуну от уничтожения; она была командиром взвода разведки. Маша Кузнецова, она же Маус – тощая, с повязкой через один глаз, рядом с Воронковым, и его рука касается ее предплечья. Неизвестно, было ли что-то между ними, некоторые считают, что было – но по-моему, это скорее художественные фантазии.
Памятник со времен моего детства не изменился. Я повернулся к зданию Музея. Старинный трехэтажный особняк из красного камня, раньше здесь строили такие жилища для богатых. Аутентичное здание, действительно особняк владельца завода Фрякина.
Внутри тоже все было привычно: табличка, призывающая беречь исторические ценности и в грязную погоду надевать тапочки,