Козлиха. Мария Косовская
продолжалось препирательство.
– И пыль не вытирала!
– Да вытирала я, – в Ленкином голосе было отчаяние.
– Врешь! Глаза у меня еще видят, слава богу.
– Не вру я.
– Суп сварила? Отец скоро придет, а жрать нечего.
– Сварила.
Тетя Рая, одетая в синий прямой халат, зашла на кухню, за ней семенила Ленка. Лицо тети Раи было усталым и злым: некрасивое, с высоким от залысины лбом, длинным заостренным носом, кожистыми складками век без ресниц и совершенно выщипанными, а затем нарисованными карандашом бровями. Рядом с ним, милое Ленкино личико – даже раскрасневшееся от скандала – казалось невероятно красивым, и трудно было поверить, что тетя Рая – Ленкина мать.
Сашка встала, желая протиснуться в коридор. Твердокаменная тетя Рая стояла на пути, как гора.
– Разрешите, – пискнула Саша.
Тетя Рая отодвинулась, не взглянув на Сашу.
– Подруг водишь, – продолжала она ругать дочь. – А просьбы матери родной выполнить не можешь! Так ты, значит, ко мне поворачиваешься? Жопой своей мне в нос тыкаешь? Я тебе тыкну! Я тебе тыкну! – и она ткнула Ленке в лицо большую огрубевшую фигу.
Сашка обувалась. Ленка бешено шептала, особо не таясь:
– Как с цепи сорвалась.
– Может, из-за меня?
– Кто ее знает… – у Ленки на глазах были слезы. Саша обняла ее.
– Держись.
– Да ладно. Я привыкла.
– Ну, пока, – Сашка вышла в подъезд и в который раз прочла надпись на стене: «Ленка – честная давалка»; скользнула взглядом по объявлению под гнутыми черными от гари почтовыми ящиками: «Даю в рот и по морде» с подписью снизу «доброжелатель». Она толкнула фанерную, в дырах, дверь подъезда и оказалась на улице. Наконец-то, на свежий воздух.
ДЕЖУРСТВО
Сашка размазывала шваброй воду по классу, размышляя, – зачем было застилать пол в школе таким дурацким линолеумом? Весь 10-й «А» каждую среду после уроков драил его щетками, губками, чистящими порошками, но через неделю он опять становился серым от въевшейся грязи. Все из-за этих противных выщерблинок в форме маленьких червей. Как будто опарышей вывалили на еще жидкий линолеум и оставили подыхать, чтобы остались эти художественные узоры в виде отпечатков их тел.
Вообще, сам классный кабинет у 10 «А» был одним из лучших в школе: просторный, на светлой стороне. Стены его были до середины окрашены коричневыми фигурными крапинками, нанесенными по трафарету – Светланушкина идея, которую они вместе воплощали на летних каникулах несколько лет назад. На больших окнах, выходящих на открытый школьный стадион, развевались под ветром легкие бежевые шторы. Вокруг доски висели яркие математические плакаты: «Квадратные уравнения», «Степени и корни», «Прогрессии», у противоположной стены высились до потолка шкафы с книгами и учебными пособиями. И стоял тот влажный и пыльный запах, который бывает в библиотеках и на складах.
Находиться в классе Сашке нравилось – была в нем какая-то упорядоченность: