Клетка. Александр Георгиевич Горешнев
у Захара ещё со школьных времён считалась разгульной сверх всякой меры. Решили уехать подальше, в «таёжную глубинку», как любил говорить про свой заброшенный родительский дом сам Сергей. Где-то в районе Талдома в бору на берегу холодной речки оставалось не больше десятка ещё обитаемых домов. Если судить по рассказам Серёги, они вообще могут не вернуться оттуда в мир телефонов, настолько там классно и по-хорошему дико. И люди совсем другие. По его словам, рыбу тамошние аборигены ловят в полноводной реке, прямо из окна выбрасывая сеть. Само собой, для шашлыка выбор предоставлялся самый разнообразный. Можно кабанчика стрельнуть, а то и лосятины раздобыть у тех же аборигенов. Места хоть и безлюдные, но райские, можно сказать, только вместо праведников населены переодетыми грешниками.
Ехали на четырёх джипах. Серёга поклялся, что места в двухэтажном рубленом доме хватит всем. Его прадед-лесник в своё время такую хоромину отгрохал, будто царский поезд привечать собирался.
*
К концу третьего дня Сергей отвёл Захара в сторону и, не глядя в глаза, скороговоркой спросил:
– Тут Марта к нам набивается – пригласишь?
Захар оторопел.
– Сама?
– Сама, кто ж её тянуть станет. Да и не особо мы общаемся. Я говорил тебе, когда ты там ещё был. Как-то тяжело теперь с ней. Жалко девчонку, да сам понимаешь – как с больной, в депрессию вгоняет, вот её и обходят.
Захар молчал. Он никогда не снимал с себя вины за то, что сделал, но встречу с Мартой представлял по-другому. Про себя он давно решил покаяться и жениться на ней спустя год-два. Если простит. А тут сама встречи ищет. Но почему нет, почему не объясниться прямо сейчас?
– Давай позовём. Только позвони сам. От моего имени позови.
Собрались на пару недель. Кто-то выпросил отпуск, кто-то вообще уволился. Молодые все, бесшабашные.
*
На дорогу ушло восемь часов, и в течение восьми часов Марта, сидевшая между Захаром и Танькой, родной сестрой Сергея, не произнесла ни слова. Переговаривались, перегибаясь через неё, как через сумку с продуктами.
На месте всё оказалось ещё хуже. Девушка сторонилась ребят, они не замечали её. После бурного застолья пошли на реку. Купались, бесились, только Марта одна в стороне стояла, улыбалась, уклоняясь от брызг. Вернулись в дом – на широком дубовом столе ждал ужин. Местные мужики принесли рыбу, огурцы, почуяв дармовое угощение. Бабка Клава, соседка, возилась у дровяной плиты со щами. Сразу стало понятно, им здесь рады. На полную катушку врубили старинный магнитофон с записями 60-х годов прошлого века (только здесь и могло сохраниться такое чудо), заговорили о делах, понятных только им самим. В компании до утра воцарилось веселье. Под конец начали разбредаться по многочисленным горницам и светёлкам, следуя указаниям хозяина дома. Захар до этого момента избегал даже встречаться глазами с Мартой, но тут собрался, взял её под локоть. Она вздрогнула. «Неужели так нализался? Нет, это ей неловко, нужно было девчонок подговорить, – соображал