Темная лошадка. Андрей Дышев
уже серьезней, – сказала Лариса, рассматривая повестку. – Органы госбезопасности так просто не вызывают…
Меня допрашивал странного вида мужчина, мало похожий на следователя. Голова его была сплюснута с боков, словно ему часто приходилось пролезать через узкую ограду с железными прутьями. Он был хил и много курил.
– Знаешь, как это называется?.. Молчишь?
Я молчал.
– А называется это коммерческим шпионажем.
– И что теперь делать? – спросил я.
Мужчина с приплюснутой головой сел напротив меня и, как Змей Горыныч, стал выпускать изо рта дым.
– Мы хотим предложить тебе сотрудничество, – сказал он.
Это было настолько неожиданно, что я подумал, не смеется ли он надо мной.
– Я гарантирую тебе безопасность и хорошую работу на ближайший год, – продолжал следователь.
– А где я должен работать?
– В Приэльбрусье. Начальником контрольно-спасательного отряда.
– Начальником меня никто не поставит.
– Я поставлю! – жестко сказал следователь.
– И что я должен буду делать?
– То, что обязан делать горный спасатель. И вместе с нашими сотрудниками искать в горах секретную базу боевиков.
– А если я откажусь? – спросил я.
– Тогда с тобой будет разбираться служба безопасности фирмы. Оч-ч-чень не советую попадать в их лапы. Через суд разденут, как липку. Всю свою оставшуюся жизнь будешь отрабатывать ту фотопленку.
Я подумал и сказал:
– Хорошо. Я согласен.
С этого, наверное, все и началось.
Глава 1
– КАК ВЫ МНЕ ВСЕ НАДОЕЛИ!
Я снял с вешалки пуховик, накинул его себе на плечи и вышел из вагончика.
– Гельмут! – крикнул я, подходя к двери. – В котором часу Илона должна приехать?
Гельмут Хагемайстер – личность почти экзотическая. Семидесятилетний немец в сорок третьем штурмовал Эльбрус в составе горной роты дивизии «Эдельвейс» и лично долбил темечко Западной вершины древком гитлеровского штандарта. Полвека спустя старый вояка решил вспомнить молодость. Осенью он прикатил в Приэльбрусье с группой таких же сухих, седых и пронзительно белозубых стариков-ветеранов с «миссией примирения», да еще прихватил с собой свою излишне эмансипированную внучку Илону, которую я фамильярно называл Мэдхен [1] или просто Мэд. Всю эту странную толпу бывших врагов мне как начальнику контрольно-спасательного отряда пришлось сопровождать на вершину.
– Когда должна приехать Илона? – повторил я. – Ин вифиль ур фарен зи?
Я украшал общение с Гельмутом своим бульварным немецким, а он, в свою очередь, подкидывал мне совершенно невероятные русские обороты. Но мы понимали друг друга, как два разнопородных пса, состоящих в одной упряжке.
Первого марта его внучка, жертва акселерации, вылетела из Штутгарта в Берлин, второго она была уже в Москве, а четвертого, то есть сегодня, последним рейсом прибыла
Madchen – девушка (нем.).