Пастушка королевского двора. Евгений Маурин
как тебе ведомо, лучше тебя. Точно так же я отнюдь не поручала тебе следить за нравственностью его светлости, нет, мне, как я тебе уже говорила, важно вообще знать все, что касается его, и в особенности то, чего он, может быть, даже сам не знает.
– Я все это отлично понимаю, барышня, да ведь раз человек хорошо себя ведет, так про него и сказать много нечего. Вот я к чему это упомянул. Вот если бы я должен был докладывать вам про графа де Гиша, ну, так тут в три недели всего не перескажешь. А герцог – что? По службе аккуратен, что солнышко, в церкви бывает каждый раз, с дурными людьми не водится, разных дебошей над горожанами не чинит, над горожанками не озорничает, а когда есть свободное время, так у себя сидит да книжки читает. Ничего такого интересного нет!
– Ты забываешь, что, не зная, для чего я поручила тебе следить за герцогом, ты не можешь судить, что – интересно и что – нет. Мне нужно знать все. Прежде всего скажи: как его сердечные дела?
– Плохо, барышня! Скрутила его светлость нестоящая девчонка. Хоть и знатная барышня, а хуже какой простой!
– Ну вот видишь! А ты говоришь – «ничего важного»! Как ее зовут?
– Христина де ла Тур де Пен!
– Ух! В полгода не выговоришь! Она хороша собой?
– Как на чей вкус! На мой – вертлява и мозглява. Уж простите, барышня, на деревенском слове, а только, как у нас говорится, ни кожи, ни рожи в этой барышне нет – одни ужимки!
– Герцог ее очень любит?
– Трудно со стороны сказать, а только кажется мне, что его светлость больше самое любовь любит, чем эту барышню! Молод он очень, ну, и один! Сердце своего просит, а настоящей вблизи не оказалось, Тут кто первая подошла и улыбнулась, та и царица.
– А она его любит?
– Да что вы, барышня! Мне доподлинно известно, что девица де ла Тур смеется над его светлостью, называет его дураком и пентюхом. Да где такой и оценить-то!
– Значит, она просто от скуки с ним забавляется?
– Нет, она его на себе женить хочет. Она – сирота и бедна, как церковная крыса.
– А как себя ведет эта Христина? Нет ли за ней чего-нибудь?
– Ведет она себя, барышня, скверно – со всяким мужчиной готова игру вести. Но только она никого до себя открыто не до пускает, и в прошлом году, когда ее захотел навестить не в урочное время королевский брат, герцог Филипп, она такой крик да шум подняла, что хоть святых вон выноси. Но только наш брат, слуга, прямо говорит, что это она из озорства да из расчета, а терять ей уж совершенно нечего. И хотя, наверное, никто про нее ничего сказать не смеет, а только кажется мне, что у нее нечисто дело с пажом герцогини Орлеанской – Филибертом Клери.
Беатриса достала записную книжечку, где уже не одна страница была посвящена заметкам, и вписала туда имя пажа. Затем она продолжала спрашивать:
– С кем дружит герцог?
– Так особенно ни с кем, барышня. Увиваются около него многие, потому – известное дело, в чести у короля, а настоящей дружбы как будто нет. Еще с моим хозяином,