Юность. Евгений Чириков
иксами… Пытаюсь выпутаться из получившейся вермишели из неизвестных и чувствую, что гибну.
– Я – бестолковая… – шепчет Зоя, с обидой, почти со слезами в голосе!..
– Попробуем обратиться к другому способу…
Маленький перерыв…
– Устали?
– Немного.
– Бедненькая!
Рука бессильно лежит на бумаге. Голова откинулась к стволу старой березы. Синие глаза смежились. А на лице – виноватая улыбка страдающего самолюбия. Бесконечно жаль! Проклятые иксы и игреки! Я коснулся бессильной руки, она вздрогнула пальчиками. Раскрылись синие глаза, ласково сверкнули мне и прикрылись тонкой рукой…
– Слышите: в саду уже играет музыка! – печально сказал девичий голосок.
Алгебра раскрыта, с укоризной смотрят с бумаги иксы и игреки, а из сада доносится музыка.
– Из «Кармен»… Тореадор…
Зоя грустно подпевает:
– «Тореадор, смеле-э-йе… Тореадор»…
– Ну, давайте по другому способу… – неожиданно оборвала она пение и вздохнула: – Вы умный, а я…
– Иксы еще ничего не доказывают. В ваших глазах…
Что-то хотел сказать глубокое и поощрительное, но не вышло: запутался в красноречии. Сели опять рядом и приступили к другому способу. Легкий способ! Быстро поняли и оба засмеялись от удовольствия…
– Вот видите: а говорили, что бестолковая!
– Вы прекрасно объясняете. Спасибо!
В саду играли еще «Тореадора», и когда милая ученица протянула мне руку в знак благодарности, я приложил ее к губам и обжегся…
Зоя закрылась рукою и, погрозив пальчиком, ласково прошептала:
– Не надо!
– Хотите, Зоя, вернемся к первому способу?
– Завтра. А сегодня… Что-то мне хочется послушать музыку.
– Прекрасно!
Она вскинула на меня синие глаза и вдруг потупилась… Словно сказала: «Победитель ты, Галилеянин»!
– В сад?
– Да. Я – сейчас… Переоденусь…
Убежала. Хожу по дорожке вокруг двух старых берез и ликует моя душа, и хочется на весь мир засмеяться от счастья…
– «Тореадор, смелей-е, Тореадор, Тореадор! Помни что»…
– Я готова.
Милая! Как к ней идет голубенькая вуалетка! Цветок с родных полей. Взял бы тебя на родину, привез к матери и сказал:
– Мама, вот моя невеста!..
И все, в восхищенном восторге, воскликнули бы:
– Боже мой, как она красива!..
Я шел и потихоньку любовался ею. А она это чувствовала: улыбка не сходила с ее лица, и светлая гордость сияла в нем в розовых сумерках тихого вечера…
Гуляли по безлюдным аллеям, избегая встреч и докучливых вопросов. Никого нам не было нужно и нас – никому. Одни и вместе… О чем говорили? О голубой вуалетке, о том, как странно, что мы встретились вот на этой самой аллее, чужие, далекие, а теперь…
– А теперь?..
– Теперь мне кажется, что мы с вами, Зоя, знакомы сто лет…
– Через сто лет нас не будет…
– А мне кажется, что